Рука в перчатке

Хизер размышляла о своей жизни. До вчерашнего дня она видела покойника только в гробу. Но потом ее сестра – единственное существо на земле, которое она любила всем сердцем, – лишилась жизни так внезапно и так страшно. А после нее Джордж, с двумя мухами возле дыры в голове. Хизер думала о себе: за эти два дня она стала совершенно другим человеком. До всех этих страшных событий ее отношение к эмоциональной западне, в которую попали Джордж, Марта и она сама, было невероятно ребяческим и незрелым, несмотря на все пролитые слезы. Она раздражалась и злилась так, словно с ней приключилась мелкая неприятность и она, например, обнаружила, что на всех ее чулках спущены петли. Она и дальше оставалась бы легкомысленной пустышкой, если бы смерть не преподала ей страшный урок. Она буквально не подозревала, что в мире есть нечто столь уродливое и неотвратимое, как смерть, и что именно этим могут закончиться отношения между людьми. Ну и самое главное: когда человек вплотную сталкивается со смертью, он и сам ощущает себя мертвецом. Хизер не плакала с тех пор, как обнаружила тело Марты. Потому что сама стала мертвой. И все же временами она, Хизер, чувствовала себя живой, например с Россом Данди во время разговора о тех записях. Почему она сразу не пошла за пластинками и не отдала их Россу? Что, собственно, это могло изменить? И почему она вела себя…

Внезапно в дверь постучали.

Хизер встала, открыла дверь и ойкнула от неожиданности.

– Можно войти? – спросил Росс Данди.

– Да… да, конечно. – Хизер посторонилась. – Я подумала, может, полицейские снова послали за мной.

Девушка начала закрывать дверь, потом решила оставить открытой, но передумала и все же закрыла ее.

Росс топтался на месте. Хизер тоже осталась стоять. Их глаза встретились.

– Они действительно могут снова за тобой послать, – запинаясь, произнес Росс. – Хотя надеюсь, что нет.

– Это ничего не изменит. Я все равно не скажу им больше того, что уже сказала.

– Ты ведь сидела, когда я пришел. Может, снова присядешь?

Преодолев минутное замешательство, Хизер вернулась в кресло возле окна. Росс остановился напротив.

Она подняла на него глаза:

– Ты что-то хотел спросить?

– Ну я… хочу тебе кое-что сказать. Да-да, кое-что сказать. Я впервые оказался в этой комнате.

– Неужели?

– Я неоднократно пытался войти, когда тебя здесь не было, но моей смелости хватало только на один шаг. У меня всякий раз возникало странное чувство. – Росс обреченно махнул рукой. – Хотя тебе навряд ли будет интересно. Едва ли тебя сможет заинтересовать хоть что-то, сказанное человеком по фамилии Данди.

– Я не имею ничего против людей, носящих фамилию Данди.

– А должна бы, – с горечью проронил Росс. – У тебя есть веские причины. Теперь ты будешь вспоминать это место и нас всех с… ну я не знаю… с ненавистью, что ли. Я понимаю. Тут уж ничего не попишешь. Каюсь. Должен признаться, я не поверил, что Купер не убивал твоей сестры. Я считал, это дело его рук. А теперь даже и не знаю, чему верить. Никто из здешних обитателей не мог убить твою сестру и ее мужа. Ни у кого из них не было мотива. По-моему, единственная разумная версия состоит в том, что в дом проник посторонний, схватил канделябр и убил твою сестру, а сегодня вернулся и убил ее мужа. Понимаю, звучит безумно, но это единственное, во что приходится верить, поскольку иначе остается только мой отец. Ведь и ты, и Брагер, и я, и миссис Пауэлл тут ни при чем. Ты говоришь, этот парень Хикс был вчера с тобой в лаборатории, значит он тоже чист. – Немного помолчав, Росс продолжил: – Вчера ты напомнила мне, что мы с отцом тоже были здесь, когда убили твою сестру. Я тебе возразил и был не прав. Что тебе о нас известно? Откуда тебе знать, что мы не маньяки-убийцы? Это я оказался глупцом, не ты. Я самый настоящий недотепа, что о тебе точно не скажешь.

– Ты вовсе не считаешь себя недотепой, – посмотрев Россу прямо в глаза, отмахнулась Хизер. – А наоборот, ставишь себя выше других.

– Ошибаешься! – свирепо сказал Росс. – Ты с самого начала имела обо мне превратное представление. Тебя вряд ли удастся переубедить. Я понимаю. Но сегодня я вдобавок ко всему понял, что ты наверняка могла заподозрить меня в убийстве твоей сестры. А почему бы и нет? Откуда тебе знать, что я этого не делал?

– Я никогда не говорила…

– Да, ты никогда этого не говорила, но намекала. А теперь еще один труп на нашу голову. Когда Купера убили, я был в старом фруктовом саду. И даже не слышал звука выстрела. Я понятия не имею, кто убил Купера и твою сестру, за что их убили, ну и так далее. Ты мне веришь?

– Нет.

– Но ты должна! Ты должна мне верить!

– Вопрос не в том, что я должна или не должна. А в том, во что я верю или не верю…

– Ну а как же иначе?! – Росс шагнул к девушке. – Я еще могу пережить, что ты меня не любишь и плевать хотела на мои чувства к тебе, на мою любовь. Да, я способен это пережить. Насильно мил не будешь. Но мне нестерпима сама мысль, что ты считаешь меня хоть каким-то боком причастным к тем ужасным вещам, которые здесь произошли! Ты не можешь! Ты не имеешь права так думать обо мне!