Руки (СИ)

Лицо Орочимару чуть дрогнуло. Близко, очень близко… Он без труда выдернул руки из ремней — они служили больше для того, чтобы не навредить себе и окружающим во время судорог, нежели для, собственно, привязывания — и потёр лицо ладонями. Глаза болели от такого непривычного усилия, в голове крутились не рассортированные образы… Зато звери в клетках притихли, уже хорошо.

Обычно шаринганы смотрели как-то более… целенаправленно.

— А на что тогда? — удивился Кабуто, подходя и диагностируя состояние сенсея техникой. Повышено давление, температура вообще тридцать семь — это и для обычного человека больше нормы, а для Орочимару с его обычными тридцатью пятью…

Учиха помолчал.

— Шаринган он активировал уже здесь. И не думаю, что ради того, чтобы рассмотреть стены подробнее.

— Так понятно, стены он делал сам, — согласился Кабуто. — Нас рассматривал… Орочимару-сама, у вас новое обострение паранойи?

Тот покачал головой, не открывая глаз. Вздохнул. Обнял талантливого, но такого недооценивающего себя шиноби. Кабуто уклоняться не стал, погладил его по голове успокаивающе.

— Кажется, приступ отторжения уже проходит. Орочимару-сама, что вы пытались сделать, что организм так взбунтовался?

— Не гореть, — сипло признался Змей.

Да, такое бывало и раньше, когда чуждое телу сознание выдавало приказы, которые противоречили самой сути организма. И, как ни крути, отрицать особое сродство Учих с огнём никто бы не стал. А огонь — это всегда страсти… Неудивительно, что тело Итачи отреагировало даже на физическом уровне.

Саске задумчиво нахмурился, прислоняясь плечом к стене. Объяснение, предложенное Кабуто, было логичным, разумным… И неправильным.

Не смотрят так, если выискивают угрозу. И когда подозревают — тоже.

— Тебе понравилось? — напрямик спросил Учиха.

— Это ты кому? — не понял Кабуто.

— Мне, — глухо ответил Орочимару. — Да.

Ему действительно понравилось то, что он увидел. Бутоны. Будто два нераскрытых бутона неизвестных цветков — видно только зелёную защитную оболочку, а что из него получится в итоге?.. Так хочется посмотреть, на каждой стадии пытаясь предугадать и всё равно остаться изумлённым от того, как реальность вновь превзошла все ожидания. Хочется полить, удобрить, поставить под свет или, наоборот, скрыть в пещере этот цветочек…

И, как с внезапным холодком осознавал Орочимару, это хобби возникло у него довольно давно. Он старался, он пытался относиться к ученикам сугубо утилитарно, но всё равно проникся нежностью садовника.

Вопрос в том, имеет ли он хоть какое-то право ждать что-то в обмен на эту нежность. Или надеяться всё же не стоит — ведь взаимный договор об утилитарности первым нарушил он сам.

А Саске ведь уже что-то заметил. Смотрит пронзительно так, изучающе. Владельцы шарингана в принципе редко обладали лёгким взглядом, но Саске отличался особенной чуткостью именно в плане эмоций, умея с поразительной точностью читать, что испытывает другой человек и даже иногда следить за ходом мысли.

Приоткрывшийся бутон, зелёный кокон которого прочертило ярко-алой полосой.

И глаза — сейчас чёрные, но упрямо кажущиеся алыми, с узором из слившихся запятых. Смотрит, думает о чем-то своём, и не поймёшь, препарирует с целью выяснить, где там в глубинах тела затаился брат, или же вообще мыслями совсем не здесь.

— Это радует, — усмешка, дивно гармонирующая с уже-не-алым взглядом. — Было бы обидно, если бы после всех усилий результат пришёлся тебе не по душе.

— Я сейчас обижусь, — пригрозил Змей.

— На что? — Учиха наклонил голову набок.

— На…

Орочимару замолчал. Не говорить же «будто я вас личностями не считаю»?

Усмешка слегка изменилась, чётче обрисовав складки в уголках губ. Саске, что называется, несло по колдобинам, и он уже не пытался анализировать причины этого.

— Так всё же? Что такого ты хотел увидеть… или — не ты?

— Я. А Кабуто выговор за выдачу тайн техники.

— Ничего не знаю, Орочимару-сама. Вы были в опасности, я должен был предупредить окружающих о возможной угрозе, — совесть Кабуто всегда была белоснежно чиста.

Учиха качнулся с носка на пятку, прислушиваясь к собственным эмоциям. Чувства, будто его обманули или предали, не было. Скорее, новость о том, что Итачи не так уж недоступен, вызвала некое злорадное предвкушение. Нет уж, в этот раз нии-сан расскажет всё, а не отгородится привычным тычком в лоб!

— Хм. Раз уж мы признаны достаточно разумными — дашь поговорить с Итачи?

— Сейчас проверю, насколько это возможно…

«Итачи, тук-тук. Брат тебя на поговорить хочет. Пойдёшь?»

Ответом стал сумрачный зырк — можно сказать, фамильный способ Учих донести своё недовольство. Несколькими минутами ранее Кабуто достался ровно такой же взгляд на попытку сунуть нос в убежище Итачи.

«Нет».

— Печать не проблема, но вот вытащить твоего брата из бункера — та ещё задачка…

Короткое молчание.

— А впустить меня к нему?

— Моё сознание — не проходной двор, — резко ответил Орочимару. Одного свидетеля его полной эмоциональной нестабильности хватало.

Учиха коротко кивнул, показывая, что принял информацию к сведению. Помолчал несколько секунд, обдумывая. Ухмыльнулся откровенно пакостно: