Руки (СИ)

— Прости, малыш. Не люблю увёртливых гадов, — Орочимару извернулся и утёк обратно в угол.

— И это говорит огромная белая змея? — Фугаку поднял бровь.

— Как показывает практика, со змеями вполне можно договориться, если найти правильный подход, — Саске снова вперил в него тяжелый взгляд. — Так ответишь, каким образом связана резня и напряжение в отношении Учиха после нападения Кьюби?

— В глазах биджу видели отражение шарингана.

— И поэтому восемь лет караулили, чтобы вырезать потенциально опасных шиноби? — скептически вскинутая бровь.

— Да что ты понимаешь!

— То-сан, не вынуждай меня поднимать еще и маму.

Фугаку помедлил.

— Отблеск шарингана был лишь слухом. Слухом, пущенным, чтобы опорочить наш клан. После этого нас переселили на окраину — нас! Клан основателей Конохи! На окраину!.. А когда мы возмутились — вот. К сожалению, я слишком хорошо воспитывал Итачи в преданности к деревне. Ей он был верен больше, чем клану.

Несколько секунд на осмысление.

— Вы ведь не ограничились только возмущением, верно? И собирались… совершить переворот? Поднять восстание? Или готовили покушение на хокаге? — пауза. — И Итачи был тогда не один, а во главе отрядов АНБУ?

— Не думаю. Уничтожение клана силами АНБУ возмутило бы остальные кланы. А так… Это всего лишь внутренние разборки. За них Итачи даже нукенином назначить нельзя. Я удивлён, что он не остался в деревне. Он был бы там героем, — не удержался от реплики Орочимару.

— Если бы вскрылось, что именно клан замышлял. Но Итачи все же был верен не только деревне, — Саске тихо хмыкнул. — И предпочел назваться преступником сам. Я прав, отец?

— Это были не АНБУ, — Фугаку сверкнул алыми отблесками в глазах. — Белые существа… не люди, они умели копировать чакру. Видимо, твой сенсей, — последнее слово прозвучало с нескрываемой издевкой, — отрабатывал прикрытие АНБУ Не.

— Белые существа, умеющие копировать чакру? Хо-хо-хо! А я ведь знаю одно такое! Как интересно… — восхитился Орочимару. — Значит, он не зря пошёл именно туда…

Саске прикрыл глаза, сделал несколько глубоких вдохов.

— Скольких из клана убил Итачи лично?

— Спроси у него. Я надеялся, что истребят только верхушку клана, не тронув рядовых бойцов…

— То есть ты не знаешь.

— Если ты так стремишься оправдать брата, то, думаю, тебе больше будет по душе его версия.

— Да что ты знаешь об Итачи, — устало. — Ах да, он же не оправдал твоих надежд. До свидания, то-сан. Надеюсь, мы еще долго не встретимся.

Орочимару развеял технику, не дожидаясь, пока Фугаку снова что-нибудь ляпнет.

— Я, конечно, извиняюсь за эту фразу… — произнёс Кабуто. — Но вот мудак! Хоть бы обнять там попытался или спросить, как жизнь…

— Он хотя бы не сказал: «Как и ожидалось от моего сына», — Саске запрокинул голову, массируя переносицу. — Но обидно. Я почти понадеялся, что он беспокоится об Итачи.

— Хм… в такие моменты понимаешь, как хорошо быть сиротой, — заявил Змей, выплывая из своего гнезда. — Как насчёт тёплой ванны, Саске-ку-у-ун?

— Да… хорошая мысль. Отмыться… от всего этого. После Эдо Тенсей всегда так?

— Не замечал до этого, — отозвался Орочимару, подхватывая ученика на руки, а Кабуто усаживая на плечо. — Прокатимся!

— Ой? — не слишком убедительно удивился Саске.

Очень хотелось спросить, какова реакция Итачи… но слишком сильным был страх.

Страх, что ничего не изменилось.

На хвосте Орочимару передвигался действительно очень шустро. Конечно, Саске с его Чидори было не привыкать, но одно дело, когда ты сам ускоряешься под действием техники, а другое — когда тебя несут и ты ничего не можешь сделать. Когда тебя несут, бережно прижимая к груди, и совершенно не хочется вырываться. И, возможно, только совсем-совсем чуть-чуть страшно, что вы не впишитесь в этот поворот, но всё равно не хочется вырываться.

Тёплая ванна набралась быстро. У Орочимару был целый маленький бассейн, он не отказывал себе в некой функциональной роскоши… Однако этот бассейн оказался совсем маленьким, когда в него кольцами уложили белый хвост.

«Итачи, скажи чего-нибудь!»

«Не хочу».

«Почему ты так не уважаешь своего брата?»

«Прости, что?»

«Уважение. Быть честным даже с противником — это признак уважения».

«Я этого не знаю, я же АНБУ».

«Ну скажи что-нибудь!»

«Мне нечего сказать».

«Я же чувствую, что тебя что-то гнетёт. Ну скажи, хотя бы мне».

Итачи помедлил.

— Я почему-то не помнил, что он такой мудак.

«Орочимару!!!»

«Прекрасное начало разговора, не волнуйся!»

— Зато я начал понимать, почему вы не ладили, — тихо хмыкнул Саске. — Итачи… почему ты не хотел говорить о своей истиной роли во всем этом?

— Эх… Ладно, — Итачи с бурчанием перехватил контроль над телом и с изумлением уставился на хвост. — Он реально шевелится… Э-э-э… Какой был вопрос?

— Почему ты так долго отпирался, нии-сан? — Саске сполз ниже по бортику, почти полностью погружаясь в воду.

— Это всё не имеет смысла. Ты должен быть сильным. Самым сильным. Чтобы будущие проблемы не смогли тебя сломить. Ну, а прошлое… оно должно было остаться в прошлом. Вместе с моей смертью.