Руки вверх, Ваше Величество!

— Потому что я тоже люблю заниматься сложными вопросами литературы и искусства…

— Тогда должна тебя разочаровать. Я читаю «Науку и технику для молодежи».

Один-ноль в ее пользу! Загляни я через ее плечо, уж заметил бы, что на журнальной странице напечатан чертеж машины, а не выкройка пальто…

— Можно посмотреть поближе?

— Нет! Хватит и того, что я разрешила сесть.

Меня охватила грусть:

— Сударыня, почему вы относитесь ко мне так пренебрежительно? Я же поклонник вашего искусства!

— У меня их тысячи.

— И чемпион по прыжкам в длину.

— О да, я видела тебя на олимпиаде.

— Умею танцевать танго.

— Ах, какое достижение!

Я прибегнул и к последнему, как мне казалось, самому слабому и ненадежному средству:

— С понедельника мы одноклассники с трио «Тринидад». Меня зовут Сашей.

Ее насмешливый тон сразу смягчился:

— А я думала, что ты хулиган…

Она быстро повернулась ко мне, дала журнал и положила руку мне на плечо:

— И тебе тринадцать лет, да?

— Мне уже шестнадцать.

— Ого!

— Несколько раз оставался на второй год и поэтому…

Хуанита вроде бы осталась недовольна, что я уже такой взрослый.

— Жаль, Саша, — сказала она. — Ты выглядишь умнее…

Щербатый лист медленно опустился с ветки липы на мою правую туфлю. Я надеялся, что хотя бы по этой причине моя собеседница посмотрит вниз и увидит, какой я элегантный, но она посмотрела в сторону. Чтобы не потерять инициативу, я сказал:

— Вчера, когда я говорил с вами по телефону…

Хуанита оживилась:

— Со мной?

— Ну да. В три часа десять минут.

— Может, ошибся номером?

— Да, сначала ошибся, а потом уж набрал точно. Трубку поднял ваш отец и сказал: «Алё…»

— Если алё, значит, это был он.

— Еще он сказал, что вы на балконе. И пошел вас позвать….

— И что же было после того, как позвал?

Я начал нервничать, но себя не выдал. Во время футбольных матчей и диалогов с женщинами человек должен владеть собой.

— Тогда вы подошли к телефону, а я спросил, когда бы вы смогли уделить мне частицу своего времени, и вы ответили: «Сейчас», помните?

Хуанита рассмеялась. Так смеются девчонки из нашего класса, когда их что-то очень забавляет.

— Ты со мной не разговаривал, — сказала она. — В это время я была не на балконе, а в номере у гимнастки Моники. Но могу тебе сказать наверняка, что после слова «Сейчас» ты услышал «Меня угостили мороженым», «Великое дело!» и «Я очень радуюсь».

— Откуда вы знаете?

— Ниоткуда. Наш мистер Попугайсон знает только, это и больше ничего. Живой автомат с хохолком!

Мне сразу все стало ясно: попугай фокусника воспользовался тем, что трубка поднята, и выдал весь свой репертуар. Что бы я ему ни говорил, он отвечал бы точно так же. Кажется, ворона Жоры Бемоля попала в менее неловкое положение: когда она не знала, что сказать, то отвечала «га».

— Хорошо, что мы встретились, — промолвила Хуанита, — а то ты подумал бы, что я дурочка. Наверное, разговор был совершенно бессвязным…

— Ну да, — поспешно согласился я.

Мне не хотелось признаваться, до чего связно и убедительно звучал каждый ответ хохлатого абонента. Хуанита была старше меня, ну и что из этого? Как-то дядя Владимир мне рассказал о своей однокласснице. Когда они закончили школу, им было обоим по восемнадцать лет. Сейчас ему сорок пять, а ей всего-навсего тридцать семь. Значит, женщины стареют медленнее. Когда-нибудь я догоню Хуаниту и даже опережу ее. Кроме того, отращу себе усы, как ее отец, и совсем изменюсь.

— Ты знаешь, мне нравится ваш город, — не переставала между тем болтать она. — Мы приезжали сюда раньше, и очень заметно, насколько он похорошел. Улицы заасфальтированы, площадь совершенно изменилась. Тогда, я помню, здесь были ларьки, в которых продавали котлеты и пончики…

Неожиданно к нам подошел высокий старшеклассник. Даже выше меня. Одет он был, как на выпускной вечер — официальный черный костюм, черный галстук, рубашка с манжетами… У него были даже бакенбарды, хотя с сентября до июня отращивать их было запрещено во всех школах нашего города.

— Почему ты опоздал? — обратилась к нему Хуанита. — Я не умерла от скуки только благодаря этому любезному мальчику!

Она была похожа на разъяренную львицу. Мне стало очень приятно. Но тот тип с бакенбардами не испугался, вынул из своего кармана серебряный перстень с круглым красноватым камешком, размером с таблетку хинина, и отдал девушке.

Злость Хуаниты мигом испарилась. Она внимательной осмотрела перстень, потом надела его на правую руку, мило улыбнулась и сказала:

— Хорошенький. Спасибо.

Мне стало очень грустно.

Когда гимназист понял, что на этот раз ему сошло, он оживился:

— Если нигде не будем задерживаться, доберемся до крепости за десять минут.

— Пешком?

— На такси гораздо проще…

Хуанита сердечно со мной распрощалась. Пожелала мне получше заниматься, чтобы в дальнейшем не быть второгодником ни в одном классе. Обещала передать приветы своим братьям, хоть я вовсе не просил ее о такой услуге. Наконец она поблагодарила меня за компанию и пошла со своим спутником, который уже нервно притопывал ногой. А липа надо мной зашумела издевательски, словно она понимала, как ветрены все женщины, за исключением мамы и бабушки.