Рукопись Бэрсара

‑ Медики к своим машинам никого не подпустят, а по регистрации ясно только, что мы есть. Значит, искать будут. Ходить, смотреть... ну, по расходу кислорода, конечно, попробуют просчитать.

‑ Успеваем?

‑ Нет, Хэл. Засекут, едва наденем скафандры. А поверхностные перемещения регистрируются. Исчезнем у Лена...

‑ Да, твоя правда. Конец тогда Лену. Нельзя. А что можно?

‑ Проверить, ‑ спокойно сказал Майх. ‑ Подождем Лена.

Испугался Лен. Виду не подал, а глаза забегали, и ладони вспотели Хэлан приметил, как он украдкой вытер их о колени. А голос нормальный:

‑ С чего взяли?

‑ Вычислили, ‑ легко ответил Майх. ‑ Надо бы проверить.

‑ Как?

Майх только улыбнулся. Смотрел с улыбкой ему в глаза, и Лен тоже улыбнулся через силу.

‑ Ну, проверим. А если?..

‑ Тогда сами будем уходить.

‑ Как это?

‑ А спасатели?

Хэлан быстро взглянул на Майха: спасатели ‑ это что‑то новенькое.

‑ Кончай треп! ‑ угрюмо сказал Лен. ‑ Сам получил, сам и отправлю.

‑ Нет, Лен, ‑ тихо сказал Хэлан. Добрая такая печаль: еще один хороший человек на пути. Словно судьба раздобрилась напоследок, и отсыпала щедрую горсть того, чего не додала до сих пор. ‑ Нельзя. Сам понимаешь: если сигнал, за поверхностными перемещениями особо следят. Погоришь и дружка подведешь.

‑ К‑какого дружка?

‑ Ну, который в наблюдении. Он же тебя до сих пор покрывал?

‑ Откуда взял?

‑ Вычислил, ‑ ответил Хэлан без улыбки.

‑ Хорошо считаете... математики! А вы случайно...

‑ Нет, ‑ спокойно сказал Майх. ‑ Ты это зря, Лен.

Снова они долго глядели друг на друга в глаза, и Лен, наконец кивнул.

‑ Поверим. Сколько ж это у нас?

‑ Не меньше двух дней.

‑ Спо‑окойные вы парни! "Не меньше", говоришь?

‑ Ничего, Лен! А из ваших спасателей Хафти никто не кончал?

‑ А что?

‑ Я в Хафти учился.

‑ Понятно, ‑ сказал Лен. ‑ Ну что ж, может быть. Может быть.

Лен ушел ночью. Хэлан проснулся, почуяв движение, лежал и глядел, как тот спешно влазит в комбинезон. Как‑то пусто, равнодушно было внутри. Пусть здесь другой закон и другие люди, да я тот же ‑ старый волк‑одиночка, и ничего тут не поделаешь. Лезешь сквозь жизнь, как сквозь чащу, ушки на макушке и зубы наготове: сегодня жив, а завтра ‑ посмотрим. Всю жизнь... Он вдруг подумал, как нелепа и безрадостна была его жизнь и удивился. Почему? Жизнь, как жизнь, всего хватало, даже любовь была. Ненадолго, правда. А ты чего хотел? Молодая, красивая... словно, бабочка на рукаве посидела. Теперь‑то знаю: на славу прилетела, на газетный шум. Как раз Кровавого взял... самое, считай, знаменитое дело. Прилетела и улетела, а потом Дел... Черт его знает, даже не сержусь. Вроде так и надо: в спину стрелять. Просто других уже не подпускал. Спину берег. На минутку он пожалел себя: никому не верил, от всех закрылся, думал: так и надо, чтобы я был один, а ведь как хорошо, когда не один.

Лежал, слушал тихое дыхание Майха и думал... нет, знал: выпутаемся. Помогут. Как‑то странно это было... не по жизни. Не из страха, не из корысти ‑ просто потому, что здесь иначе нельзя. Потому, что это Космос, все живое с Планеты давно сюда ушло.

И все‑таки это было странно. Так странно, что он заставил себя думать о другом. О будущем. Тоже глупо, что ни говори. Смерть в затылок дышит, а он туда же: "будущее".

‑ Ну и что? ‑ сказал он себе. ‑ Лапки задрать? Врешь!

Жить хочу. В первый раз себя человеком чувствую. Понравилось.

Никого я вам не отдам. Ни себя, ни Майха, ни тех двоих на корабле. Правда, до корабля еще доберись... Ничего! Не загнемся ‑ так пробьемся... а дальше? Какие тут варианты? Погибнуть всей шайкой. Смыться, черт знает куда. Пробиться обратно на Планету ‑ вчетвером. Сыграть в такую игру, чтоб выиграть... ну, жизнь хотя бы. Все? Все. Первые три сразу к черту. Умирать не стоит, улетать не хочу, вчетвером на планете не спрячешься. Сыграть?

А с кем?

Единственная зацепка и единственный факт: они перебили экипаж "Звезды" и они не подключили к этому делу армию. Ну, экипаж и беготню за Майхом по третьему индексу ‑ это мы в один карман. Страх. Боятся корабля.

Почему? И даже очень. А вот армия... Когда ее не подключают? А собственно, что она такое? Он даже сел, так нелепа была эта мысль. Есть вещи очевидные, данность, так сказать. У меня ‑ нос, а у государства армия. Так ведь зачем нос всякий знает, а зачем армия? Полтора миллиона накормленных, обученных, вооруженных... А военный флот? Чертовы вопросы, посыпались, как из прохудившегося мешка, и каждый прикладывает так, что глаза на лоб лезут. Грузовой флот. Пассажирский флот. Корпус космических разведчиков. А Военный зачем? С пришельцами воевать? Так о них, до сих пор, вроде, никто и не думал. Почему у военных особый отдел называется контрразведкой? "Против разведки", значит? А откуда разведка, если один Мир, одно государство, один народ?