Руководство к изучению Священного Писания Нового Завета. Часть 1. Четвероевангелие

Увидя Господа, они прежде всего высказали Ему свою радость по поводу того, что бесы повинуются им о имени Иисусове (Лк. 10, 17). В последних словах выразилось их смирение. На это Господь как бы сказал: «Не удивляйтесь, что бесы вам повинуются, ибо начальник их уже давно низвержен: Я видел сатану, спадшего с неба, как молнию» (Лк. 10, 18).

Сияние молнии здесь представляется образом внезапности и быстроты. Иными словами, Господь возвещает апостолам, что Он видел князя бесовского побежденным, а это значит, что и полчище его побеждено. Господь, как победитель вражьей силы, дает эту возможность победы над ней и Своим ученикам, иносказательно называя злых духов змеями и скорпионами.

«Главное не это, а то, что вы удостоились спасения и блаженства на небесах». В Писании Бог иногда образно представляется с книгой, в которую записываются имена и дела Его верных рабов. Быть написанным на небесах значит поэтому быть гражданином Небесного Царства. Это должно радовать более, чем всякое земное деяние, хотя бы даже такое необыкновенное, как изгнание злых духов.

Дальнейшее славословие Господом Бога Отца (см. Лк. 10, 21), изречение о познании Отца и Сына (см. Лк. 10, 22) и ублажение учеников (см. Лк. 10, 23–24) мы находим и у евангелиста Матфея, но произнесенными в других случаях и при других обстоятельствах (ср. Мф. 11, 25–27; 13, 16–17). Возможно, что Господь повторял эти изречения неоднократно. Но у Луки хронологическая связь несомненна, на что указывают слова в тот час (Лк. 10, 21) и самые движения Господа: обратившись к ученикам, сказал (Лк. 10, 22).

Славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли, что Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл младенцам (Лк. 10, 21). Под «мудрыми» и «разумными» здесь разумеются те, которые сами себя считают таковыми. Вероятно, в данном случае Господь имел в виду книжников и фарисеев, гордых своим знанием Моисеева закона. Под «младенцами» разумеются люди простые, не учившиеся человеческой мудрости в школах, не посещавшие книжнических школ иудейских. В данном случае Господь имел в виду Своих апостолов, которым открыты были тайны Царствия Божия.

Конечно, о Боге, что Он утаил, говорится не в прямом смысле, а так, как, например, у апостола Павла (см. Рим. 1, 28)25. Слово утаил, говорит святитель Иоанн Златоуст, не означает того, чтобы Бог был причиной этого утаения, но в том же смысле, в каком говорит Павел: Предал их Бог превратному уму и: Усиливаясь поставить собственную праведность, они не покорились праведности Божией (Рим. 10, 3). Как говорит блаженный Феофилакт, «Бог скрыл великие тайны от признающих себя умными потому, что они сделались недостойными, считая себя умными».

Все предано Мне Отцем Моим (Лк. 19, 22). Управление миром принадлежит Христу, как Ходатаю, как Посреднику в искуплении человеческого рода. Природа Божества недоступна для постижения никому из смертных, но Бог открывается человеку в Сыне (см. Ин. 14, 8–9) и через Сына (Евр. 1, 1–2), насколько человек верой и любовью оказывается сам способен принять такое откровение.

Далее Господь ублажает апостолов за то, что они сподобились видеть Его, воплощенного Сына Божия, чего не удостоились жившие прежде многие пророки и праведники, созерцавшие Его только верой, но не телесными очами, как апостолы (см. Лк. 10, 23–24).

Притча о милосердном самарянине (Лк. 10, 25–37)

Притчу эту передает только один святой Лука как ответ Господа на вопрос искушавшего, то есть желавшего уловить Его в слове, книжника: Что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную? (Лк. 10, 25). Господь заставляет лукавого законника самого дать ответ словами Второзакония о любви к Богу и ближним (см. Втор. 6, 5; Лев. 19, 18). Указав законнику на требования закона, Господь хотел тем заставить его глубже вникнуть в силу и значение этих требований и понять, как далеко законник отстоит от исполнения их.

Законник, видимо, почувствовал это, почему и сказано, что он, желая оправдать себя, спросил: А кто мой ближний? (Лк. 10, 29), то есть хотел показать, что, если он и не исполняет требований закона, как должно, то из-за неопределенности этих требований, так как неясно, например, кого следует понимать под ближним.

В ответ Господь рассказал чудную притчу о человеке, «впавшем в разбойники», мимо которого прошли и священник, и левит и которого пожалел только самарянин – человек, ненавистный для иудеев и презираемый ими. Этот самарянин лучше священника и левита понимал, что для исполнения заповеди о милосердии нет различия между людьми: все люди в этом отношении для нас равны, все – ближние нам.