Руководство к изучению Священного Писания Нового Завета. Часть 1. Четвероевангелие

Ответ Пилата дышит презрением к иудейству: Разве я Иудей? Твой народ и первосвященники предали Тебя мне; что Ты сделал? (Ин. 18, 35). То есть никакого царственного достоинства во Христе он не допускает, а только хочет знать, за что народ и первосвященники предали Его, обвиняя Его в присвоении Себе титула царя.

Иисус отвечал: Царство Мое не от мира сего (Ин. 18, 36). Господь утверждает, что Он действительно царь, но не в политическом, а в духовном смысле этого слова: «Не такой царь, как ты себе представляешь». Пилат сказал Ему: итак Ты Царь? (Ин. 18, 37). Поняв, что Иисус не политический претендент на земное царство, Пилат выражает сомнение в возможности существования какого-то другого, духовного царства.

Тогда Господь подтверждает, что Он действительно Царь – Царь духовного Царства истины и пришел на землю для того, чтобы свидетельствовать об истине, разумея под истиной, конечно, религиозную истину Своего Божественного учения. Его подданные – те, кто способны внимать этой истине. Пилат, конечно, как грубый язычник, не мог понять этих слов Господа и пренебрежительно сказал: Что есть истина? (Ин. 18, 38) – но он понял, что Царство Иисусово не политическое и ничем не угрожает римскому владычеству.

Языческий греко-римский мир в то время дошел до такого умственного и нравственного растления, что утратил веру в возможность существования истины вообще и не верил, что истина есть. Выражением этого отчаянного неверия в истину и служит знаменитый вопрос Пилата: Что есть истина? – ответа на который он даже не желал и выслушать, а просто вышел к иудеям и заявил, что он никакой вины не находит в Иисусе.

Это заявление глубоко уязвило самолюбие членов синедриона, и они, как повествуют об этом первые три евангелиста, начали настойчиво обвинять Господа во многом, желая во что бы то ни стало добиться Его осуждения (см. Мф. 27, 12; Мк. 15, 3; Лк. 23, 5). Господь хранил при этом непрерывное молчание, так что правитель весьма дивился (Мф. 27, 14). Тут они обмолвились, что Он возмущает народ, уча по всей Иудее, начиная от Галилеи, и Пилат, спросив тогда: Разве Он галилеянин? (Лк. 23, 5), – отправил Его к царю Ироду, жившему тогда тоже, в связи с праздниками, в Иерусалиме.

О суде Господа у Ирода сообщает один только евангелист Лука (см. Лк. 23, 7–12). Вероятно, Пилат надеялся получить от Ирода более определенные сведения о лице и деле обвиняемого, которые были для него не совсем понятны. Из дальнейшего же замечания святого Луки, что Пилат и Ирод с того времени стали друзьями между собою (Лк. 23, 12), можно заключить, что Пилат нарочно отправил Господа к Ироду, желая таким образом прекратить существовавшую между ними вражду. Может быть, он надеялся получить от Ирода благоприятный отзыв об Иисусе, чтобы избавить Господа от рук Его настойчивых обвинителей. Недаром же он после указывает на то, что и Ирод не нашел в Нем ничего… достойного смерти (Лк. 23, 15).

Ирод очень обрадовался, увидев Иисуса. Это был тот самый Ирод Антипа, который умертвил Иоанна Крестителя. Услышав о делах Христовых, он подумал, что это воскресший из мертвых Иоанн. Ирод надеялся видеть от Господа чудо: не для того, чтобы уверовать в Него, но чтобы насытить зрение, подобно как мы на зрелищах смотрим, как кудесники представляют, будто они проглатывают змея, мечи и тому подобное, и удивляемся (блаженный Феофилакт). Ирод, видимо, считал Господа чем-то вроде чародея.

Задавал Он ему и многие вопросы, надеясь услышать что-нибудь занимательное. Но на все его вопросы Господь хранил полное молчание. Первосвященники и книжники без умолку обвиняли Господа, вероятно, доказывая, что проповедь Его опасна столько же для Ирода, сколько и для кесаря. Надругавшись над Господом, Ирод облек Его в белую одежду и отослал обратно к Пилату.

В белую (светлую) одежду облекались у римлян кандидаты на какую-либо начальственную или почетную должность. Самое слово «кандидат» происходит от латинского «кандидус», что значит белый, светлый. Одев в такую одежду Господа, Ирод тем самым хотел выразить, что он смотрит на Иисуса только как на забавного претендента на иудейский престол и не считает Его серьезным и опасным преступником. Так это понял и Пилат.