Run away\Hide away. Part II. Yesterday You Threw Away Tomorrow

— Прости меня… — едва слышно шептал Билл. – Прости меня, любимый… Прости, что больше ничем не могу помочь…

Билл сжал в тонких руках бессильную ладонь мужа и стал целовать каждый палец, мягкими губами ласкал ладонь, спускаясь к запястью, и не прекращал плакать.

— Томми… Пожалуйста, не пугай меня, – Билл прилег рядом, стараясь не тревожить и так измученное внезапной болезнью тело. – Я так люблю тебя, Том.

Георг внезапно почувствовал некоторый стыд, будто подсмотрел нечто совершенно интимное, не предназначенное для чужих глаз – и в то же время он понимал, что только что имел уникальный шанс собственными глазами видеть настоящую любовь такой, какая она есть на самом деле. И Листингу стало горько, что его друг не слышит сейчас этих тихих слов, и не чувствует горячих слез юноши на своих ладонях. Георг даже не мог с уверенностью сказать, смог бы Том оценить подаренную ему заботу, или все так же оставался бы равнодушным. Единственное, в чем был уверен Листинг, это то, что Билл является единственным в мире человеком, который способен помочь Тому хотя бы приблизиться к состоянию нормального человека с естественными эмоциями и переживаниями. В тот момент шатен точно знал, что никогда не расскажет Тому, что увидел в этой комнате – Билл и так был слишком уязвим в руках своего мужа-притворщика, и та беззаветная любовь, которую юный брюнет так просто дарил, может стать оружием против него же в циничных руках Тома.

Георг остановился на светофоре, стараясь прийти в себя от воспоминаний, и повернулся к сидящему на соседнем сидении Тому, которого, кажется, в сидячем положении удерживал только ремень безопасности.

— Том? Том! – Георг протянул руку и потряс мужчину за руку. – Том! Ч-черт… — Листинг понял, что Том потерял сознание.

Резко развернув машину, шатен поехал к ближайшей больнице. Сейчас не было другого выхода, Тому требовалось лечение и уход, а в пустом доме таких условий ему никто создать не мог. «С тобой рядом уже нет Билла» — подумал Георг, мысленно обращаясь к другу – «Ты заставил своего ангела-хранителя упорхнуть от тебя».

Билл проснулся от ощущения невероятного озноба – все его тело горело и сотрясалось от чуть прохладного воздуха, соприкасающегося с горячей кожей. Приложив ладонь ко лбу, юноша застонал – у него была явно высокая температура. Едва заставив себя встать с кровати, Билл прошел в кухню, где видел небольшую шкатулку с лекарствами – аспирин казался ему самым необходимым в данной ситуации. Мокрая майка липла к телу, и юноша с отвращением стянул ее и кинул на пол, и, задрожав всем телом от холода, завернулся в простыню.

На его счастье, в доме все же нашлось лекарство – Билл растворил белый порошок с отвратительным синтетическим запахом малины в стакане воды и выпил, едва не выплюнув все обратно, настолько тошнотворно-сладким оказался вкус. Юноша вообще никогда не понимал, зачем маскировать вкус лекарств такой гадостью – по его мнению, приторная сладость была куда хуже.

Билл вернулся в постель в надежде, что лекарство скоро подействует, и он снова провалится в сон, но через двадцать минут его глаза все так же отказывались закрываться, а сознание оставалось на удивления ясным. Его не покидало ощущение какой-то тревоги, словно это не у него температура, а у кого-то другого, близкого… Билл вздрогнул, вспомнив, что последний раз такую гамму чувств он испытывал, когда болел Том. Юноша тогда очень испугался, он боялся за любимого и не отходил от его кровати ни на шаг. Когда Том очнулся, открыл глаза и спросил, почему он такой бледный, Билл просто рухнул на пол и расплакался одновременно от облегчения и огромной усталости. К концу болезни супруга уже сам Билл выглядел так, будто нуждался в медицинской помощи.

— Том, – в тишине парижской квартиры тихий голос Билла был едва слышен. – Том, если ты болеешь, прошу, выздоравливай…

Билл понимал, что это глупо – говорить что-то человеку, находящемуся за много километров от тебя, но после произнесенного вслух пожелания, его температура начала спадать, и юноша умиротворенно погрузился в сон.

Том с некоторой опаской зашел в свой кабинет – долгая неделя отсутствия в офисе показалась ему самым настоящим испытанием. Он в какой-то мере был даже рад, что не помнит ничего из того, что с ним происходило первые трое суток в больнице, зато потом, когда врачи наотрез отказались его выписывать, он почувствовал всю «прелесть» лежания в палате в компании телевизора, настроенного на канал Дискавери. Так много о животных он даже в детстве не узнавал. Когда врачи все же выписали строптивого пациента, Том буквально бегом сбежал из больницы, кляня врачей и прочий медперсонал – ему казалось, что эта несчастная неделя растянулась на год.