Русь юродская. История русского юродства в лицах и сценах

О происхождении Домны Карповны известно немного. Сама о себе она говорить не любила. Лишь изредка в ее наставлениях и поучениях проскальзывали примеры из собственной жизни. Некоторые из них сохранились в воспоминаниях людей, которым посчастливилось встречаться и разговаривать с Домной Карповной. Так, блаженная, делая однажды наставления эстетического характера какой-то крестьянке, между прочим, сказала: «Смолоду я сама наряжалась хорошо. Жила я в господском доме, да ушла». В другой раз она кому-то рассказала: «Родителей у меня не было, жила я у тетки. Тетка хотела меня отдать замуж силою, а я замуж идти вовсе не хотела. Гуляла в садике и убежала». На основании таких вот обрывков воспоминаний можно смутно проследить жизненный путь Домны Карповны до того, как она приняла подвиг юродства в Томске.

Родилась Домна Карповна в начале XIX века, видимо, в Малороссии. В каком-то господском доме она жила, похоже, на положении довольно привилегированном: если уж и состояла в прислуге, то никак не ниже горничной. Об этом можно судить по ее довольно высокой образованности и благовоспитанности. Уже в Сибири ей случилось как-то встретиться с одной знатной дамой. И она потрясла свидетелей этой встречи тем, что разговаривала с собеседницей не по-русски, – скорее всего, по-французски.

Юродствовать Домна Карповна начала еще на родине. Так же по обрывочным воспоминаниям до нас дошло, что в Полтаве ее арестовали и судили за бродяжничество. Понятно, девушка с благородными манерами и знающая по-французски вряд ли просто так будет бродяжничать. Но что именно, какое событие привело ее к подвигу юродства – это так и остается загадкой.

Из Полтавы Домну Карповну выслали в далекую Томскую губернию. Достоверно известно, что она там появилась, уже будучи юродивой. Из этого можно сделать вывод, что, скорее всего, ее именно за юродство и выслали. В николаевскую эпоху у большинства безумных Христа ради оставалось три образа существования – дом для умалишенных, как у Ивана Яковлевича Корейши, монастырь, как у Пелагеи Дивеевской, или сибирское приволье, как у Домны Карповны. Бродяжничать по городам европейской части империи, а тем более по столицам, как еще сравнительно недавно была вольна жить Ксения Петербургская, пораженные в правах николаевские юродивые не могли. Во всяком случае легально не могли.

В Томске ее в любое время года и суток можно было повстречать на улице: она ходила по городу вся обвешанная узлами и мешочками, будто торговка колониальными товарами. По воспоминаниям некоторых очевидцев, эти мешочки одновременно служили Домне Карповне одеждой: кроме них, на юродивой ничего больше надето не было.

Любопытно, что же там находилось, с какими ценностями блаженная не расставалась ни на миг? Опять же по свидетельству доверенных лиц юродивой, в узлах у Домны Карповны лежали всякие никуда не годные тряпки, старое мочало, веревки, какие-то ремешки, сношенная до крайности обувь – разных фасонов полупары преимущественно, – осколки посуды или стекол, камушки, опилки и многие прочие полезные предметы. В маленьких же мешочках хранилось съестное – хлеб, чай, сахар, кислая капуста, а также свечи, ладан. Кроме того, на юродивой висело еще несколько подвязанных за горлышко бутылок – с квасом, молоком, со щами; это ей наливали сердобольные томичи.

На голове Домна Карповна носила старые, грязные аляповатые шляпки, причем сразу две – одна на другой. Если в лютые сибирские морозы ей кто-нибудь жертвовал шубу – а такое случалось за зиму по нескольку раз, – Домна Карповна лишь накидывала ее поверх своих мешочков-кулечков, будто это было для нее каким-то излишеством, от которого она не отказывалась только потому, чтобы не обижать жертвователя, а так вполне обошлась бы. К тому же более двух-трех дней никто Домну Карповну в этой шубе не видел – отдавала какому-нибудь нищему.

Так однажды ей подарил свою шубу сам преосвященный Порфирий. Домна Карповна поблагодарила владыку, накинула, как обычно, шубу на плечи и пошла по своим делам. Через два часа в архиерейской шубе щеголял уже какой-то томский нищий. Когда об этом узнал преосвященный, он только сказал: «Дурочка учит нас умников. О, если бы и мы додумались до такой любви к ближнему и до такого терпения ради Христа!»

Вот как проходил обычный день Домны Карповны. Ночевала она часто у каких-нибудь добрых людей. Поднявшись пораньше утром, юродивая час перебирала свои узелки, перекладывала из одного в другой всякие драгоценности, причем самозабвенно молилась про себя. В это время спрашивать о чем-то у Домны Карповны было совершенно бесполезно – ни слова не ответит. И, только приведя в порядок имущество и помолившись, юродивая обращалась наконец к хозяевам: она желала каждому многих лет и, осенив крестным знамением, целовала в уста. А затем Домна Карповна отправлялась юродствовать: ходила по городу, всем встречным что-то говорила без умолку, – сибиряки-то, те народ немногословный, и ее обычный для малороссов беспрерывный поток речи должен был казаться томичам верной приметой богоизбранности юродивой.