Русь, Малая Русь, Украина. Этническое и религиозное в сознании населения украинских земель эпохи Руины

В то же время мы уже встречаем представление о «москалях» как об общности, которой предписываются некоторые стереотипные элементы материальной культуры, в первую очередь отличные от населения украинских земель части народного костюма. Также очень характерными являются попытки гетманов Выговского и Брюховецкого сконструировать образ «москвы» и «москалей» как врагов православия. Речь идет о создании образа врага, чуждого населению украинских земель.

Глава XIV. Социо-культурный и политический контекст возникновения хазарской легенды в конце XVII — начале XVIII вв

Конструирование этноисторической памяти и этнической идентичности было делом киевского духовенства, которое, однако, не смогло обратить его в свою монополию. «Общерусский» концепт был разработан украинскими писателями и наполнен ими содержанием на основе киевских, польских и московских источников. Он мог вызвать неприятие у тех представителей образованной части малороссийского общества, кто, с одной стороны, находились в культурной и отчасти политической оппозиции к верхушке Киевской митрополии и одновременно искали альтернативу «вечному подданству» московским царям. Конфликты, происходившие в годы Освободительной войны и Руины между гетманами и старшинами с одной стороны и митрополитами и высшим духовенством с другой, могут натолкнуть на мысль об определенном противостоянии. По всей видимости, объектом спора между духовенством и старшиной могло быть то положение, которое давало возможность участвовать в решении насущных политических, экономических и культурных задач, стоявших перед малороссийским обществом во второй половине XVII в.

Действительно, казацкая старшина стала тогда играть заметную роль в политической жизни Малороссии. Эта элитарная группа зачастую имела другие, иногда, противоположные интересы по отношению к киевскому духовенству. В течение всей второй половины XVII в. происходит процесс ее феодализации: казацкая старшина постепенно приобретает власть над посполитыми (крестьянами)[739]. В определенном смысле этот первый этап оформился универсалом гетмана Ивана Мазепы 1708 г., запретившим крестьянам переходить от одного феодала к другому со своим земельным участком и, таким образом, закрепившим за старшиной права на владение землей[740]. По большому счету, феодализируясь, старшина приближала свой статус к польской шляхте, которая, вполне вероятно, выступала в качестве образца социальной роли. Проект Гадячского договора (1658), согласно которому старшина получила возможность нобилитации (возведения в дворянское достоинство)[741], а также московский договор 1665 г. дают понять, что желание повысить свой статус до уровня «благородного» сословия занимало в социальных интенциях казацкой верхушки видное место.

Желание повысить и оформить свой социальный статус толкало казацких старшин на поиск нового «покровителя», среди соседних монархов — польского короля, царя, султана или крымского хана. История украинского общества второй половины XVII в., получившая от своих современников образное название «Руины» не знает ни одного гетмана, который оставался верным присяге кому-то из перечисленных монархов раз и навсегда. Уже упоминаемый автор единственного дошедшего до нас политического трактата того времени, «Перестрога Украине…», написанного в 1669 г., восклицал: «Тая ж нерозумная, що роз ся, то сюди, то туды до монархов розных перекидается, впят им ребелѣзует, а за тое сама барзо шкодуе и знищѣла, нѣжли кого иншого звоевала…»[742]

Такой политический курс старшины выглядел бы идейно не обоснованным с позиций зарождающихся этнических «общерусских» представлений. Также, отраженная в «Синопсисе…» и других исторических произведениях этногенетическая концепция, в отличие, например, от идеологии польского сарматизма, не содержала в себе информации об исключительной сословной роли казаков в истории украинских земель. Более того, в среде духовенства в разгар Руины намечается даже разочарование в казаках. В частности, автор «Перестроги…», которому, видимо, была близка позиция киевских прелатов, сетует на то, что непостоянный внешнеполитический курс казацкой верхушки привел к утрате территорий, «неисчислимых богатств», которые Украина имела при «старом» Хмельницком. При этом сатирически преподается один из лозунгов сторонников правобережного гетмана: «Зла и тяжка москва Украинѣ, а поляки совите (вдвойне — Д. С.) тяжкиѣ»[743].