Русь, Малая Русь, Украина. Этническое и религиозное в сознании населения украинских земель эпохи Руины

Так или иначе, после того, как часть Левобережья перешла под контроль Дорошенко, митрополит распорядился поминать на ектеньях вместо царского имени «богоспасаемого благочестивого гетмана Петра». Вторым распоряжением Тукальского стало наложение клятвы на всех священников, поставленных Филимоновичем. После того как сам местоблюститель попал в плен к казакам Дорошенко и был посажен в Чигиринскую тюрьму, Иосиф Тукальский самолично сорвал с него архиерейскую мантию, заявив, что Мефодий недостоин быть епископом и местоблюстителем.

Симеон Адамович оставил очень важные детали своего разговора с Иосифом Тукальским и Петром Дорошенко. В виду того, что переход в вассальную зависимость от Османской империи заведомо не был бы так популярен, как, скажем, переход под власть единоверного царя, и митрополит и гетман оправдывали свои действия стараниями для «общего блага» и «отчизны»: «А как де протопопа привозили из Прилук и говорили ему Тукалской и Юрась (Ю. Б. Хмельницкий — Д. С.) и Дорошенко: для чего де он протопоп не хочет добра своей отчизне, а хочет добра Москве?»[198] И далее: «…и многие мне маетности обещали (Тукальский и Дорошенко — Д. С.), что пропало, все хотели воздать, толко б я царскому величеству не радел, а с ними бы жил в совете и имел бы к отчине своей раденье, а ты де нам надобен»[199]. Таким образом, митрополит и гетман желали привлечь на свою сторону Адамовича, воззвав к его «патриотическим» чувствам, доказав его надобность к Родине, врагами которой, по мнению Тукальского и Дорошенко, выступали в то время Москва и Варшава.

Оправдывая свои действия, Тукальский один в один повторил слова своего основного противника местоблюстителя Мефодия Филимоновича. В своих показаниях Иннокентий Гизель писал: «да в том же своем листу он епископ написал, будто он епископ… с боярином его милостью имел ссору для посполитого добра и для целости отчизны и церкви Божией и волности нашей, и та речь велможному его милости пану боярину неслична, а отчизны нашей и волностям никакой обиды несть, а церквам Божиим и наипаче никакого разоренья не бывало…»[200]

В восстании 1668 г. прослеживается противостояние не только двух политических сил — ориентированного на Османскую империю, но при этом нацеленного на наибольшую автономию гетмана Петра Дорошенко и сторонников Москвы, но и двух идеологических проектов. С одной стороны, сторонники Дорошенко и, в первую очередь, Иосиф Тукальский оправдывали свои действия интересами «отчизны», Украины, независимой от Москвы и Речи Посполитой (но под турецким протекторатом). С другой стороны, сторонники Москвы апеллировали к власти единоверного монарха. Если первый проект был более близок старшинской среде и апробирован, как мы увидим ниже при Выговском и после подписания Слободищенского трактата 1660, по которому Юрий Хмельницкий с частью казаков перешел на сторону короля, то второй был «разработан» киевским духовенством еще задолго до начала Освободительной войны.

В любом случае, поддержка турецкого курса духовенством, как было уже неоднократно подчеркнуто исследователями, не могло не вызвать недоумения среди широких слоев населения. Несмотря на то, что Тукальский преследовал ту же цель, что и Сильвестр Коссов и другие представители высшего киевского духовенства, а именно укрепление положения православной церкви в Речи Посполитой[201], его позиция была обречена на неудачу. В этом отношении можно согласиться с оценкой, сделанной Б. Н. Флорей: «Действительно, многие поступки митрополита свидетельствуют о его несомненной преданности своей вере и Церкви, но стремление защищать свою веру и свою Церковь без России и против России привело его на тот путь, который не принес ничего хорошего ни православию, ни православной Церкви на украинских и белорусских землях»[202]. Недоверие к Москве как к силе, традиционно защищающей православных в условиях развития этнических представлений того времени могло опираться в идеологическом смысле только на образ «отчизны», что было зачастую не так актуально и понятно для самых разных слоев украинского общества того времени.

Участие Тукальского в демарше Дорошенко, однако, не сделало его в глазах Москвы персоной non grata. Видимо, московское правительство не чувствовало в себе силы, чтобы игнорировать, пускай и не признанного им, митрополита, который обладал определенным авторитетом среди киевского духовенства. Более того, глава российской внешней политики того времени М. А. Ордин-Нащокин выдвинул идею, согласно которой Иосиф Тукальский должен был выступить в защиту того, чтобы Киев оставался под контролем Русского государства[203]. Посредниками в деле сближения митрополита с Москвой выступили Иннокентий Гизель[204] и Лазарь Баранович[205].