Русь, Малая Русь, Украина. Этническое и религиозное в сознании населения украинских земель эпохи Руины

В историографии уже было отмечено, что общественно-политические взгляды Киево-Печерского архимандрита и «Синопсиса…» во многом совпадали[336]. Первая печатная книга по «общерусской» истории, безусловно, отражала процесс поиска основных политических ориентиров Иннокентия Гизеля. «Синопсис…», произведение, появившееся в период наибольшей угрозы со стороны османской экспансии на Украине, своим историко-политическим пафосом должно было обосновать власть Романовых как наследников «дела Владимира» на все украинские земли. В этом, как уже было показано, и заключалось публицистическое значение этого произведения.

«Исторические» аргументы сочинения, призванные вдохновить московскую элиту на продолжение борьбы за Украину, можно разбить на три группы: 1) деяния «предков» Романовых — Владимира Святославича, Владимира Мономаха, Дмитрия Донского и других. Их образы явно героизированы, согласно «требованиям» общественного сознания того времени; 2) столичный статус Москвы, связанный с преемственностью от Киева через Владимир-на-Клязьме (триада Киев-Владимир-Москва); 3) единое происхождение всех славян от Мосоха, сына ветхозаветного Иафета и первородство «народа московского».

В историографии сложилось две точки зрения относительно того, как Иннокентий Гизель рассматривал историю Северо-Восточной Руси. Согласно одной из них, для него, как и для авторов других украинских исторических произведений того времени, история Великого княжества Владимирского, а затем и Московского была чем-то маргинальным[337]. В современной украинской исследовательской литературе существует мнение, согласно которому московская историографическая схема, предполагающая преемственность Москвы от Древнерусского государства через триаду Киев-Владимир-Москва (известную в модерной историографии благодаря триаде Н. И. Костомарова «Русь Киевская» — «Русь Владимирская» — «Русь Московская») была чужда «Синопсису…» Более того, в современной украинской историографии принято, что для «Синопсиса…», как и для других современных ему малороссийских исторических произведений, был свойственен другой историографический концепт, предполагающий историческое продолжение государственности Киевской Руси в истории Галицко-Волынского княжества[338].

Согласно другой точки зрения, принятой в советской историографии, Иннокентий Гизель живо интересовался историей Северо-Восточной Руси и уделил ей особое внимание на страницах своего сочинения[339].

Однако сведений об истории Владимирского и Московского княжеств, за исключением рассказа о Куликовской битве, фактически, пересказа «Сказания о Мамаевом побоище» и небольшой вставки об учреждении московского патриархата, в «Синопсисе…» практически нет. При этом в сочинении Иннокентия Гизеля подчеркивается столичный статус Москвы и ее преемственности от Киева через Владимир. Можно предположить, что «Синопсис…» стоит рассматривать не как чисто историческое произведение, а как сочинение, имеющее вполне конкретный политический пафос — обоснование притязаний Москвы и, соответственно, династии Романовых на украинские земли. При том, что сама история Великого княжества Московского в «Синопсис…» не вошла, притязания московской династии на Украину Гизель не только не подвергал никакому сомнению, но и наоборот, пытался их идеологически укрепить, основываясь на исторических аргументах разных историографических традиций.

В своем рассказе о Владимире Крестителе Иннокентий Гизель писал: «…въ градъ Владимїръ над Клѧзмою рекою лежащъ: его же созда в свое имѧ и в онъ столицу или Престолъ свой царскїй ѽт Кїева пренеслъ бѣ и содержашесѧ столица царскаѧ тамѽ, даже до Iѽанна Даниловича кнѧзѧ Бѣлорускагѽ. Иже пренесе еѧ ѽт Владимїра до Москвы града…»[340] Приведенный фрагмент — дословная компиляция из сочинения Стрыйковского. Польский историк, написал этот текст со ссылкой на произведение Сигизмунда Герберштейна, который, что хорошо известно, пользовался московскими произведениями. Так, через «четвертые руки» этот, безусловно, важный отрывок попал в «Синопсис…»

Надо отметить, что эта версия не была чем-то необычным для украинских исторических произведений того времени[341].