Русь, Малая Русь, Украина. Этническое и религиозное в сознании населения украинских земель эпохи Руины

Пожалуй, оригинальным для «Синопсиса…» стало активное использование московской историографии, в первую очередь, «Сказания о князьях Владимирских» и «Сказания о мамаевом побоище» для описания деяний Владимира Крестителя, Владимира Мономаха и Дмитрия Донского. Несмотря на то, что образы этих князей еще не стали, строго говоря, образами «народных героев», очень важен сам поиск исторической аналогии борьбы с «бусурманами». Это и отразилось во включении текста о Куликовской битве и использовании московских легенд о происхождении Рюриковичей от брата Октавиана Августа. Здесь мы сталкиваемся с намеренным конструированием исторической памяти, для чего Гизель использовал не только традиционные для украинских книжников сюжеты из истории Южной и Юго-Западной Руси, но и ключевые места московской историографии. Таким образом, «Синопсис…» стоит гораздо ближе к представлению об «общерусском» историческом нарративе, чем предшествующие ему сочинения малороссийских авторов.

Глава VI. Этничность повествования «Синопсиса»

Оказавшись в орбите влияния европейской культуры в её польском изводе, украинские полемисты и историки стали пользоваться польскими историческими сочинениями, постепенно адаптируя в своем творчестве не только их богатый фактический материал, но и (возможно, неосознанно) этногенетический конструкт. Это связано с процессом осмысления украинских книжников своей идентичности, что было вызвано полемикой, наступившей послей Брестской церковной унией 1596 г о том, что же такое «русское» и каковы права «русского народа»[382].

Нельзя не согласиться с точкой зрения американского исследователя Ф. Сысина, считавшего, что польская историография стала главным интеллектуальным стимулятором в «возрождении» исторического сознания украинской элиты, которая осваивая модели и методы «латинской учености», отбирала из польского книжного наследия аргументы «исторических прав» украинского общества[383]. Однако, вслед за Н. Н. Яковенко стоит отметить, что эта трансплантация польских моделей и самих текстов не следует воспринимать как механическое перемещение идиомы «текст + мировоззрение». Даже при незначительной, на первый взгляд, редакции эти тексты испытывали сильную модификацию, что, по сути, изменяло пропорции общей картины[384].

В результате этих процессов в 1621–22 г. появилось пространное историческое сочинение «Палинодия», написанное архимандритом Киево-Печерского монастыря Захарией Копыстенским. В этом произведении мы находим уже вестернизированный вариант прочтения терминов «род», «народ», «племя» и «поколение», этногенетический миф. Как заметил Б. Н. Флоря, Копыстенский впервые в рамках восточнославянской книжной культуры выдвинул положение о едином древнем «Роксоланском» народе, явившемся колыбелью славянских народов и положившем начало могучей Древнерусской державе[385]. Также Флоря отметил иерархичность этнических воображаемых сообществ в Палинодии. Так, «великороссове и малороссове», будучи хоть и близкородственными, тем не менее, уже разделенными народами, принадлежали к единому «Росскому поколению»[386]. Этой иерархичности посвятил статью О. Б. Неменский[387].

Основные составляющие этногенетической концепции Копыстенского (представление об истории как о процессе происхождения и развития народов, этногенетический миф, то есть происхождение «роксоланского» народа от легендарного первопредка, различные мифы о героическом прошлом славянского народа и взгляд на население соседних государств как о близкородственных или, наоборот, чуждых народах), безусловно, вошли в более поздние украинские исторические нарративы. Таким образом, «Палинодия» стала в некотором роде переломным историческим произведением, обозначившим границу между средневековой украинской историографией и историографией Раннего Нового времени. М. В. Дмитриев назвал этот процесс «этницизацией» исторической памяти обществ восточных славян[388].

Под этничностью повествования в данной монографии понимается такой тип подачи материала, при котором в центре находится образ народа или народов, то есть воображаемых групп, объединенных с точки зрения автора произведения общим происхождением, элементами культуры (например, языком) и некоторыми другими характеристиками, например свойственным всем членам группы чертам характера (мужественность, воинственность и т. д.)