Русь, Малая Русь, Украина. Этническое и религиозное в сознании населения украинских земель эпохи Руины

Другое дело — попытки создания автономного образования в составе государств, религия и этнический состав которых однозначно воспринимался населением как иной. Речь идет о Речи Посполитой и Османской империи и о договорах, которые заключали с ними И. Выговский. Ю. Хмельницкий и П. Дорошенко. Всякий раз, когда гетманы выбирали Константинополь или Варшаву, они «автоматически» порывали с традицией «воссоединения», что не могло не быть осмысленным на этническом уровне.

Во время переговоров в Вильно, когда московские и польские дипломаты в обход гетмана вели переговоры, Хмельницкий, якобы не довольный этим в близком кругу воскликнул: «Уже, дети, об этом не печальтесь! Я уж знаю, что делать: надо отступить от руки царской, а пойдем туда, куда Бог повелит: не то что под христианского пана, а хоть и под басурмана»[538]. Однако сам Грушевский, процитировавший эту фразу, сомневался в ее аутентичности[539]. В целом в годы гетманства Хмельницкого-старшего в казацкой среде мы не находим никаких мотивов этнической обособленности населения украинских земель от населения Московского государства. Что касается Гадячского соглашения, инициатором которого стал Выговский, то сторонниками этого договора происходящие события воспринимались как возвращение в «отчизну», Речь Посполитую, республику равных между собой представителей шляхетского сословия. Об этом взгляде речь пойдет ниже.

Представления о «русском» или «малороссийском» княжестве мы встречаем в различных документах, исходящих от канцелярий других гетманов: Ивана Брюховецкого, Петра Дорошенко и Юрия Хмельницкого. Все они представляли из себя либо проекты создания еще одной части польско-литовской федерации «обоих народов» в виде княжества Русского, либо одну из версий вассального от Османской империи государства. Так или иначе, речь шла о создании отдельного государства, хотя и с, безусловно, ограниченным суверенитетом. В этой главе мы коснемся этих важнейших проектов.

Можно предположить, что этнические представления, связанные с обособленностью украинских земель и их населения как от Речи Посполитой так и от Московского государства могли возникнуть только в той части элиты, которая была ориентирована на создание независимого или, вернее сказать, полунезависимого государства, сувереном которого выступал иноверный и иноэтничный монарх.

Глава IX. Некоторые особенности понимания термина «народ русский» в среде казацкой старшины (Богдан Хмельницкий и его окружение)

В источниках, исходящих от казацкой старшины, часто можно встретить слово «народ», за которым стояло устойчивое представление о воображаемом сообществе, проживающем на украинских землях[540]. Богдан Хмельницкий, прочие гетманы и представители казацкой старшины выступали в качестве представителей элиты, выражающей интересы целого сообщества — народа. Проблему политического содержания термина «руский („руський“) народ» впервые поставил видный украинский советский историк И. П. Крипьякевич. В своей небольшой заметке, посвященной вопросу формирования национального самосознания населения украинских земель он установил первое упоминание «руського народа» в украинских источниках и предположил, что его следует сравнивать с польским представлением о «политическом народе»[541].

В украинской книжности середины — второй половины XVII в. слово народ использовалось, в первую очередь, для обозначения некоей этнической общности, не имеющей внутренние социальные (в первую очередь, сословные) границы. Но было ли такое представление, свойственным для казацкой старшины, среди которой было немало представителей православной шляхты (в том числе и лидер восстания Б. Хмельницкий), формально считавшейся до восстания частью «шляхетского сарматского народа»[542]? Можно ли говорить, что зарождающиеся протонациональные взгляды казацкой старшины имели резко очерченные сословные границы?

Хмельницкий никогда не отрицал своей принадлежности к шляхетскому сословию. В своих письмах к королю, он называл себя и всё Войско Запорожское «верноподданными», всегда предлагая свои «рыцарские услуги» для защиты Отечества и Речи Посполитой. «Верность подданства нашего с низкими услугами нашими рыцарскими под ноги вашей королевской милости пану нашему милостивому… предаём»[543], — писал гетман королю в 1648 г. Хмельницкий неоднократно обращался и к своим казакам как к «рыцарям». Выступая от лица «рыцарства», гетман порой обращался к польской шляхте как к равной себе[544]. Несколько раз Хмельницкий называл себя «шляхетный» («urоdzony»). Гетман имел на своей печати герб «Абданк», на который в реестре Войска Запорожскго были помещены вирши на «старожитний клейнот панов Хмельницких»[545].