Русь, Малая Русь, Украина. Этническое и религиозное в сознании населения украинских земель эпохи Руины

Существенным в этой речи, на наш взгляд, является то, что этническая общность «малороссийская племя», по представлениям Тетери, отраженным в этой речи, явно входила в состав более широкого воображаемого сообщества, названного им «русским родом» или «всероссийскими сынами». Метафора «присоединения» Малой Руси к «корени», на наш взгляд, стала отражением укрепившего представления о закреплении государственной традиции, происходящей от Владимира Крестителя, «благочестивых князей российских» за Московским государством.

Вернемся к переписке Василия Золотаренко и других казацких посланников, присутствовавших на русско-польских переговорах в мае 1660 г. Казаки писали, что все «Войско Запорожское и народ малороссийский» после того, как перешли на сторону московского царя «со всем народом соединяся». Как и в речи Тетери, переход украинских земель под власть царя трактовалось как присоединение: «А то для ради единой правоверной веры и дляради того, что и преж сего Малая и Белая Русь при Великой Росии под самодержцам русскими пребывали…»[625]

Идея о том, что Малая и Великая Руси — это неотъемлемые части одного целого позже иногда «проскальзывала» в официальных посланиях и речах представителей правящей элиты Гетманщины. Например, в январе 1665 г. Брюховецкий в инструкции своим посланникам в Москву писал: «Кровавое и неусыпное радение и труд правой о целости отчины его царского пресветлого величества Малоросийские, котороя есть преддверием до Великоросии; а утеряв через неприслание на Украину ратных людей, тогда наизбытная бы в Росийской земли, сохрани Боже, война была»[626]. Из этой цитаты следует, что для Брюховецкого «Малороссийская отчина» и Великороссия — это две части одной «Российской земли».

Позже в декабре 1669 г., уже после принесения присяги на верность турецкому султану, гетман П. Д. Дорошенко писал воеводе Г. Г. Ромодановскому: «Владыки усердно получити желаю я в сердцы моем давнее намерение чтоб Малую Росию купно с Великою Росиею яко единокупельною братиею к згодной любви и братскому союзу привести всегда на том пологал есмь»[627]. Интересно, что метафора «единокупельная братья» будет использоваться в основном по отношению к малороссийскому населению. Вряд ли здесь, как и во втором случае, речь идет о чувстве «кровного» родства. Связующим два народа является только религия, принятая через крещение «единокупельно». Также нельзя не отметить, что в данном контексте термины «Малая Русь» и «Великая Русь» упомянуты в качестве названия групп населения.

Таким образом, неверным кажется вывод С. Н. Плохия, обнаружившего этот мотив в статейном списке дьяка В. Н. Кикина, побывавшего у Выговского в сентябре 1658 г.[628] С. Плохий считал, что идея о присоединении Малороссии как некоего подчиненного региона к Великороссии была впервые высказана с московской стороны и разрушала уже сложившуюся в среде украинского духовенства концепцию малороссийства[629].

В конечном итоге такой партикуляризм, пускай, и в рамках «общерусского» сознания мог дать начало другому, автономистскому этническому конструкту. В качестве примера приведём уже упоминавшийся статейный список Кикина. В нём царский посланник цитирует слова некоего подписка: «Гетман де Иван Выговский, в писарех будучи, великому государю, работал и служил верно и Малую Росию в подданство под его царского величества высокую руку привёл; а буди Великая Росия Великою Росиею, а Малая Росия Малою Росиею…»[630]

Рассмотрим подробнее термин «народ малороссийский». Как уже было упомянуто, слово «народ» в польской традиции обозначало, в первую очередь, политическое и культурное сообщество, жестко ограниченное сословными рамками. Как мы указали выше, такое понимание «народа» было близко и для украинской политической культуры. Процессы, произошедшие в украинском обществе в первой половине XVII в. расширили для «народа русского» социальные границы, включив в них казачество, высшее православное духовенство (среди которого в 20–30 гг. было много представителей «низких» сословий, в том числе и митрополиты Иов Борецкий и Исайя Копинский) и, по всей видимости, мещанство. Об этих тенденциях подробно писал С. Н. Плохий[631]. Однако универсалы гетманов, их переписка ясно даёт понять, что в конце 50-х гг. и в начале Руины, обращаясь к «народу», они имели в виду всех жителей украинских земель, включая не только шляхту, казаков и духовенство, но и «чернь». По всей видимости, слово «народ» здесь выступает синонимом слову «жители» или слову «мир».