Русь, Малая Русь, Украина. Этническое и религиозное в сознании населения украинских земель эпохи Руины

При внимательном прочтении возникает вывод, что автор называл украинцами казаков. Так, например, мы находим: «Кгдыж украинцѣ такого ест розуму благого, же хотѣли быт, що неподобна, абы над ними не было монархи жадного, а ни звѣрхности якой…» А затем автор уточняет: «Не дивоватся теды, же царь московскыи одъступил мѣста завоеваных и Киевъ, для казацкои то зрады и несфорности такъ учинити мусѣлъ…»[674] Мы видим, что в данном контексте речь идет об одних и тех же людях, которых автор называл украинцами и казаками.

Примерно тот же контекст мы встречаем в другом месте. «А не минет то украинцовъ, — пишет автор, — и незадовго поткает, если ся далей монархомъ хрестiанскимъ спротивятся будоут, а в подданствеѣ быт не схотят…. А за такую злую козаков справу болшая наступила от поляков зъгуба цркви Бжой…»[675] Говоря об «измене» автор упрекает в этом украинцев и казаков, что снова дает возможность предположить, что в его представлении эти два термина были синонимичны. В этом отношении так же характерен следующий фрагмент: «…же гды и предъ темъ бывала часто громлена, теды в царствѣ московскомъ украинцѣ прибѣжище мѣвали, також греки, и мѣстца стых там вспоможеня брали…»[676] Известно, что в Русское государство переселялись в основном казаки, получая там некоторую автономию на территории Слободской Украины.

Можем вернуться к словам Михаила Лежайского, который пытался защитить «украинцев» от клеветы, при этом явно ставил их в одну плоскость вместе с «малороссийскими войсками». Из этого можно предположить, что для Лежайского, «украинцы» — это, в первую очередь, казаки.

Итак, во-первых, следует констатировать широкое употребление терминов «Украина», «народ украинский» и даже «украинцы» в среде казачьей старшины в 60–70 гг. XVII в.

Во-вторых, контекст каждого из этих терминов имеет свою конкретную специфику. Украина для старшин — это «отчизна», понятие имеющее конкретное политическое воплощение. Определение «украинский» в отношении к «народу» носило, по всей видимости, уточняющее географическое значение, обозначая население, проживающее на украинских землях. «Украинцы» впервые встречаются в «Перестроге Украине…» и, по всей видимости, служат для обозначения казаков.

В-третьих. В источниках XVII в. мы не найдем представления об украинской этнической истории, об Украине, как о территории в исторической перспективе (прошлом Украины), о происхождении и основных «местах памяти» украинского народа или украинцев. То, что мы не находим их в высказываниях представителей казачьей старшины мало удивительного (хотя сколько раз мы сталкивались со взглядами на «русскую» историю, встреченных нами в различных старшинских речах), однако нет их и в исторических сочинениях, рассмотренных нами раннее. Киевские интеллектуалы как будто сторонились «украинской» терминологии.

«Украинский народ», «украинцы» в качестве обозначения населения Малороссии встречается только в документах, исходящих от казацких старшин. Как было показано в предыдущих главах, военно-политическая элита, не обладая в полной мере соответствующим интеллектуальным ресурсом, не была склонна к созданию этнических конструктов. Поэтому этническое наполнение маркер «украинский» получает позже, возможно, что корни этого процесса следует искать в XIX в.

Исходя из всего вышеуказанного, подведем общий итог и выскажем предположение о том, что применительно к XVII в. мы не можем говорить об «украинском народе» или «украинцах» как об этнонимах.

Глава XII. «Отчизна» в представлениях казачьей старшины

Представители казачьей старшины и даже некоторые церковные иерархи, в первую очередь, Иннокентий Гизель[677] в своих универсалах и посланиях часто апеллировали к интересам Родины, чтобы обосновать свои политические поступки и рекрутировать сторонников. Появление у элиты Гетманщины прочного осознания себя как части единой «Отчизны», безусловно, является важнейшим процессом, требующим внимательного рассмотрения с точки зрения изучения формирования этнического самосознания. Несмотря на то, что сам термин «Отчизна» был заимствован у поляков, в нарративах которых мы часто встречаем понятие «Ojczyzny», воспринималась она в сознании казаков чаще всего именно в связи с территорией Малой Руси, Украины[678].