Русь, Малая Русь, Украина. Этническое и религиозное в сознании населения украинских земель эпохи Руины

В своём универсале сторонники Выговского (Г. Гуляницкий, Т. Цецура, И. Богун) десятью годами раннее писали: «Дивуемся не по малу, что ваша милость, уродився с нами вместе волным народом и скормився заодно в Малой Росии, отчине нашей, а проливаючи через немалой час кровь свою за волность всего Войска Запорожского, теперь сами добровольне в неволю поддаетесь и с нами, братьею своею, с которыми вместе хлеб ели есте и против всякого неприятеля стояли, войну ведете и на своих же кровных ближних наступаете …»[699] Итак, авторы воззвания обращались к жителям Левобережья, как к своим «братьям», части одного «вольного народа», проживающего в одной «отчине». Сторонники второго гетмана не забыли напомнить о том, что «вольность», которую левобережные казаки добровольно променяли на «московскую неволю» была заработана в кровавых сражениях и этим как бы имела священный характер. Интересно и то, что в случае, если левобережные полки выступили бы против казаков Выговского, то они покусятся на «власную (то есть, собственную — Д. С.) кровь».

Представление о казаках и, шире, — о «народе малороссийском» как о «кровных братьях» также встречается в различных воззваниях представителей малороссийской элиты. Так, например, в 1663 г. П. Тетеря писал всему Войску Запорожскому: «тако ж и вы братия наши единого тела с нами будучи составами, не так сами от себя, как и от неупокойных людей, которые и в недавнее крови братии своей доволно напились, и прелестми московскими от нас не без жалости розрознилися есте…»[700] В 1668 г. Петр Дорошенко писал полтавским казакам: «…ознаменуем им горячею о целости отчизны Украины стараючися… же неприятель Рамодановской в краины наши вторгнути замышляет, затягнул немалую громаду орд…»[701] В этой цитате интересен образ врага, воеводы Г. Г. Ромодановского, который своими «ордами» покушается на целостность «Отчизны Украины».

Чтобы еще раз подчеркнуть, что у представителей малороссийской элиты имелось слаженное представление об Отечестве и народе его населяющем, приведем «прелестное» письмо Феофила Бобровича 1668 г. Письмо было обращено «всему православному народу в Украине живущему». В самом начале Бобрович писал, что разочаровался в московской власти: «До ведома доношу, что от многих лет жития, достався не на счастливое оплакание свое в Московском государстве, я по осиротелой своей матери, общей Отчизне, воспоминая в ней рождение медоточных сосцев о разуме и наученье воспитанье своё… яко людей православных, христианский народ, особно войско Запорожское…» Жалея о том, что большая часть казаков и «поспольства» осталась верной царю, шляхтич предупредил их о возможных последствиях: «Пагуба всем вам старшим и меншим, отцем и маткам, младым и старым и всему единоутробному братству моему посполитому украинскому, по сем и по том боку Днепра обретаемому христианскому народу»[702]. Отметим, что образ идеально Отечества, в котором «рождались медоточные сосцы», выступает в качестве интегрирующего фактора, чего нельзя сказать о народе, названном в цитате просто «православными людьми». Фактически автор этой цитаты, как и авторы тех, которые мы уже видели, не говорит о каких-либо именно этнических признаках «народа украинского», о том, что он чем-то конкретным отличается от населения. «Украинский» в данном случае обозначает исключительно «областную» дефиницию, то есть, включает в себя тех «кто проживает на Украине».

В заключение закономерно будет привести следующий тезис Б. Н. Флори: «в итоге в ближайшие десятилетия после Переяславской рады представление о единстве восточных славян должно было подвергнуться суровому испытанию в условиях контактов в границах одного государства представителей двух восточнославянских обществ, очень различных по своей социальной структуре, обладавших к середине XVII в. разными культурно-историческими традициями, сложившимися за предшествующие столетия раздельного существования»[703]. Следует согласиться с тем, что представление казаков о себе как части «русского поколения», общности, единой на всех землях бывшего Древнерусского государства, оставаясь неизменным, не могло дать идеологического обоснования политическим реалиям Малороссии в конце 1650-х — 1660-х гг. Речь идёт о неоднократных переходах казацкой верхушки от одного покровителя к другому, о «двоегетманстве». Именно поэтому актуальным становится образ Родины и единого проживающего в ней народа, скрепленного «кровными братскими» узами.