Руссиш/Дойч. Семейная история

посольстве, включая посла. В конце телеграммы – чувствовалось, что от руки, – было приписано нечто, что расстроило Николая Макарыча больше всего: «А где мы-то, Макарыч, были? Прохлопали, мать твою? Дальним всю славу отдали? Стыдоба!»

Несмотря на холодные отношения вследствие инцидента с надолбами пришлось резиденту КГБ идти на поклон к вечному сопернику, априори младшему брату – коллеге из ГРУ. Выяснилось самое что ни на есть тривиальное. Совсем не пасли военные разведчики Селижарова. Более того, частенько прибегали к его помощи, если надо было узнать что-то специфическое. Никто и не догадывался, что под маской активного советского дипломата скрывается злостный враг. Но помог случай. Вчера в обеденное время в селижаровской квартире завыла собака. Выла так, что соседям, семье сотрудника ГРУ, не по себе стало. Пришлось попросить у хаусмайстера, коменданта здания, ключ. Было известно, что хозяев дома не было, а пса следовало успокоить. Когда вошли, увидели с ходу записку и ох…ли. Ну, тут же направили в Москву молнию, и началось…

Шерстюк был от всех дел отключён. Только на утро понедельника он узнал от шефа, что в Москве при смерти находится его друг, генерал Долгорукий, и его зятя, вернувшегося из командировки, прямо с порога вывезли в аэропорт Франкфурта-на-Майне. Перед ним якобы отправилась в Москву и его жена, которая хотела успеть попрощаться с отцом.

«Так вот куда запропастилась Полина, – бил себя по лбу Шерстюк. – Зачем только ей надо было устраивать всю эту светомаскировку?»

Он пытался было набрать рабочий или домашний телефоны друга, чтобы справиться о его здоровье. Но и по тому и другому аппарату почему-то раздавались только гудки занятости.

Через несколько дней по посольству исподтишка стали распространяться сумасбродные слухи о том, что в Москве будто бы арестовали Максима Селижарова как

американского шпиона, а его жене Полине удалось-таки в последний момент сбежать под прикрытием ЦРУ в Америку. Кто-то ехидствовал, но большинство были ошарашены. Это же надо было так замаскироваться под советского патриота, передовика дипломатического производства! И как же профессионально работает ЦРУ! Не чета нашему хвалёному КГБ, на который от зари до зари трудится по высшему разряду один Юлиан Семёнов, выдумывая всяких там Штирлицев!

А у америкосов всё просчитано на ходы вперёд! Непосредственно перед разоблачением гады даже специально устроили публикацию в «Бальде», преследовавшую хитрую цель отмазать своего агента. И надо же было посольству ещё за него заступаться! Какой позор-то для службы, мидовской школы германистики! Дуренко, может быть, дай-то Бог, снимут?

Наконец, и до Ермолая Евграфыча Шерстюка дошла информация об обстоятельствах разоблачения шпиона Селижарова. Ему стало плохо, когда услышал, что главным и единственным доказательством шпионской деятельности является записка Полины мужу, которую сотрудник ГРУ нашёл в их квартире. Впервые за многие годы полковник напился вдрызг, в стельку, что привело в глубокое недоумение супругу Марию Фёдоровну.

Но протрезвев, понял, что вклиниваться в ситуацию поздно и чрезвычайно рискованно для него самого и всех родных. Собственное признание в подлоге не только повлечёт за собой увольнение из органов, когда до заслуженной пенсии остаётся всего-то навсего пара лет, но и крайне негативно отразится на сыне Игоре. А тот, как понимал отец, парень недалёкий, малообразованный и равнодушный, нигде не сможет устроиться так комфортно и хлебно, как в родном ведомстве. Жаль, правда, Оленьку, ей опять ничего не светит. А что будет с супругой, если ему что-то криминальное припишут да ещё посадят для острастки? Нет, нет, отступать нельзя, добром в случае признания история не кончится.

Ну, пусть хотя бы этот расчётливый сорванец в тюрьме покумекает. Дадут ему пару лет, не больше, доказательств ведь никаких шпионажа нет. Сейчас, слава Богу, не 37-й год, а демократия. Может, даже условным отделается. Но придётся, от этого не уйти точно, с дипломатической службой расстаться. Впрочем, туда ему и дорога. Но он-то, засранец, в отличие от Игорька, будь спок, найдёт себе применение. Тесть поможет. Как ни посмотри, всё говорит за то, что лучше не брыкаться. Пусть всё плывёт по течению как плывёт. Русская пословица говорит: что ни делается, всё к лучшему. Авось, и здесь всё обойдётся.

Родственникам Максима о его аресте не сообщили. Но Витька Осокин ухитрился позвонить в Токио. Полная гнева, примчалась в Москву Василиса, не послушав мужа:

– В таких случаях надобно, Василёк, сидеть ниже травы тише воды. Одним идиотам в СССР дозволено с КГБ сражаться. Давай о себе подумаем. Как бы нам не досталось. Лес рубят – щепки летят.

Встретилась Васька с поникшими Долгорукими. Юрий Михайлович был в откровенной прострации. Он, кадровый разведчик-профессионал, так и не смог понять, что инкриминируется его дочери и зятю. Роза Соломоновна почернела, каждый день родные ждали инфаркта. Спокойствие демонстрировали только Регина с Серёгой.