Руссиш/Дойч. Семейная история

– Вышвырнут и меня из КГБ, как пить дать, – приходил к печальному выводу супруг, отчаявшийся вдохнуть воздух Репербана. – Ну и начхать на них. Давно было надо убираться. Если жить не на что будет и от Грановского отсоединят, начнём музейные экспонаты семьи распродавать. Вон, комод XVIII века, почто, Регин, он родителям нужен? А за него много дадут, поверь мне.

Василиса подключила десятки добрых знакомых, наработанных ею в Берлине, Москве и Токио, в том числе из работников правоохранительных органов. Но никто ничем помочь не мог. При упоминании магических слов «КГБ» и «госизмена» все прятали, как черепахи, головы под панцирь.

Васюта умоляла взяться за дело, крайне интересное для широких кругов советской общественности, публицистов из «Литературной газеты». Их страстные выступления в защиту невиновных иногда приводили к позитивным результатам. Но и в самой передовой редакции того времени наотрез отказались вторгаться на запретную территорию.

Полуживая от случившегося, мама Дина вспомнила об отце Максима. Борис Шувалов занимал видный пост в ЦК КПСС. На адресованную ему телеграмму реакция последовала незамедлительная. Василису посетили два здоровенных лба и настоятельно попросили не беспокоить товарища Шувалова, «у которого нет сына», иначе ему придётся обратиться за содействием «в органы».

С большим трудом Васюте удалось понять суть претензий к брату и предъявленные доказательства – записку Полины и физическое отсутствие её самой, якобы заблаговременно сбежавшей от возмездия социалистического правосудия. Экспертиза показала, что записка действительно напечатана на машинке, которой никто кроме самой Полины не пользовался. Подпись в конце записки (жирная буква С со змейкой) скорее всего на самом деле принадлежит ей самой.

И самое убедительное, что опровергнуть абсолютно невозможно – номер какого-то суперсекретного документа, упоминавшегося в тексте, якобы точь-в-точь соответствовал существовавшему на самом деле. Откуда женщина могла знать эти цифры? Дыма без огня не бывает.

Пролить свет на всю историю со шпионажем могла бы только Полина. Но она как сквозь землю провалилась. Выяснилось, что ни в какое турагентство насчёт поездки в Гамбург или другие города она не обращалась.

Посольство направило ноту в МИД ФРГ с просьбой помочь определить местонахождение пропавшей супруги первого секретаря дипломатического представительства СССР в Бонне. Спустя неделю пришёл ответ: «Компетентные германские органы данными о местопребывании

госпожи Селижаровой Полины не располагают». В свою очередь пограничная служба Советского Союза ответственно заявила, что гражданка Селижарова П.Ю. на территорию СССР не въезжала ни из Германии и ни из какой другой страны.

С помощью старых приятельских связей генерал Долгорукий добился одноразового разрешения на посещение в фирменной тюрьме в Лефортово взятого под стражу зятя.

– Прошу тебя, Максим, ради Бога, скажи, что ты сделал с Полиной? Где она, что с ней? Мы с Розой не можем уйти в могилу, не разобравшись в том, что произошло между вами в Бонне. Прошу тебя как отец, несчастный отец, сознайся – ты убил Полину? За что? Где её тело? Она поняла, что тебя завербовали, а ты решил заткнуть ей глотку, убрать с пути?

– Бог с вами, Юрий Михайлович, – тихо отвечал Максим, резко сдавший за время пребывания в тюрьме. – Не говорите откровенных глупостей. Неужели вы с вашим опытом, чутьём и интуицией ничего не поняли? Я-то ни в чём не виноват. Никакая разведка меня, разумеется, не вербовала, и ничьим шпионом я не был.

Где ваша дочь, я понятия не имею, но дорого бы, не меньше вашего, дал, чтобы узнать, где она и почему исчезла, что плохого я ей сделал. Заверяю вас, что никаких, даже мельчайших конфликтов у нас не было. История её исчезновения – сплошная для меня загадка. Напрочь отвергаю предположение, что её завербовали. Да и зачем, если никакими государственными секретами она не владела? Но и другую напрашивающуюся версию я целиком и полностью отметаю. Любовника на стороне, к которому она могла уйти, мне кажется, у неё не было, хотя, правда, чужая душа – потёмки. На других парней она не заглядывалась, я это ясно видел, да вы и сами не хуже меня это знаете.

Хотя честно скажу: я прожил с вашей дочерью почти три года, но так и не смог понять её натуру до конца. От-

кровенностью она меня не баловала. А вы с ней были четверть века. Так что кому, как не вам, было знать, что на сердце у вашей дочери. Клянусь, я чист перед вами, родиной и Богом. Моё прегрешение лишь в том, что я неправильно истолковал знаки судьбы. Не следовало мне тогда из дома в Баварию отлучаться.

Всё состряпанное против меня и вашей дочери, убеждён, есть дело рук ваших лично, Юрий Михайлович, недоброжелателей в вашем, очевидно, собственном ведомстве. Это они через меня подставили подножку лично вам. Там вам и ответ искать.

Василиса прилетела в Бонн, но её не пустили и на порог посольства.