Русская библия: История переводов библии в России

Особую трудность представлял перевод ветхозаветных книг, из которых первой перевели Псалтырь. Здесь, как указывал тот же Филарет, переводчик неизбежно должен был столкнуться с тем фактом, что «в русском переводе немало найдется мест, разнящихся со славянским, и читателю, конечно, неприятно будет часто видеть повторяемые замечания». Поэтому переводчикам рекомендовалось «вместо примечаний и пояснений в разных местах книги, в предисловии предложить рассуждение о всем преложении, и для примера — пояснение некоторых особенных мест; которые способствовали бы читателю удостовериться в точном согласии всего преложения с подлинным священным текстом».

Но в том-то и дело, что о «точном согласии» нового перевода с подлинником не могло быть и речи. Переводчики ветхозаветных книг в этом пункте особенно отступили от главного правила Библейского общества — переводить с подлинного текста. «При ближайшем рассмотрении этого перевода, — пишет И. А. Чистович, — оказывается, что некоторые места, не находящиеся в еврейской Библии, введены в него из греческой Библии, равно как некоторые стихи и речения, хотя и имеющиеся в еврейской Библии, переведены также с греческого». Эти отступления от подлинника, указывает Чистович, были сделаны «в угождение перевода Семидесяти и перевода славянского». Иначе говоря, цель была все та же — не допустить слишком значительных расхождений между русским переводом и славянским, принятым местной церковью. И все же избежать расхождений не удалось.

Очевидно, по тем же причинам, чтобы не доставлять читателям «неприятностей», иными словами, не «вводить их в соблазн» множеством расхождений между славянским и русским текстом, решено было книги Ветхого завета с самого начала печатать без параллельного славянского текста, на что сам царь также дал свое согласие.

Книги Нового завета на русском языке вышли из печати первым изданием уже в 1818 г. В январе 1823 г. появилось первое издание Псалтыри в русском переводе. К началу 1825 г. были переведены и напечатаны Пятикнижие и книга Руфь, которые вместе составили первый том предполагаемого пятитомного издания полной библии, а также — книги Иисуса Навина и Судей. А в ноябре 1825 г. последовало «высочайшее» повеление — «оконченный печатанием первый том Библии в переводе на русский язык не приводить в употребление впредь до разрешения». На причинах этого запрета следует остановиться подробнее.

С начала 20-х годов XIX в. отношение Александра I и его ближайшего окружения к Библейскому обществу и переводу библии на общепонятный язык начинает резко меняться. Исследователи XIX в. правильно увидели здесь связь, с одной стороны, с подъемом революционного движения в Западной Европе и в России и, с другой — с усилением реакции, особенно после того, как по инициативе русского императора был создан «Священный союз».

«В начале двадцатых годов, — писал в XIX столетии Н. А. Астафьев, — в мысли Александра I произошла перемена. В 1820 г. вспыхнули восстания в Испании, Неаполе, Пьемонте, Португалии, подготовленные тайными политическими обществами. Революционные партии действовали также в Германии. По поводу этих событий государи Австрии, Пруссии, России собирались последовательно в Тропау, Лайбахе, Вероне. Прениями руководил известный австрийский министр князь Меттерних. Опасаясь за целостность разноплеменной Австрийской империи при всяком революционном движении, он подозрительно смотрел на всякие общества, в том числе на библейские. Он уверял, что это общества революционеров, которые только прикрываются благозвучными названиями, он не раз беседовал на эту тему с Александром I».[63]

В эти же годы и, несомненно, также в связи с подъемом революционного движения в Западной Европе, против библейских обществ резко выступили и римские папы, как известно, всегда противившиеся переводам библии на народный общепонятный язык. В 1820 г. была издана булла папы Пия VII, в которой библейские общества объявлялись «ненавистнейшим изобретением, которое нужно истреблять», а переводы библии на народные языки, предпринятые библейскими обществами в католических странах, осуждены и запрещены, например, перевод библии на польский язык — Пием VII в 1816 г. и вторично в 1824 г. папой Львом XII.

Но, конечно, не только советы Меттерниха и папские буллы повлияли на Александра I.

В феодально-крепостнической России страх господствующих классов перед нарастающим революционным движением был не меньшим, чем на Западе. Как известно, после 1812 г. в России происходит ряд стихийных восстаний крестьянства. Революционные настроения распространились и среди некоторой части дворянства. В связи с этим Александр I решительно порывает с характерной для первых лет его царствования политикой игры в либерализм и переходит на позиции крайней реакции.