Русская эмиграция в борьбе с большевизмом

Во время первого допроса был произведен личный обыск Коверды. На нем были найдены: лишь последний номер польской газеты, платок и несколько мелких вещей. Денег при нем не было совершенно. В первый момент вещи эти были положены на столе в полицейской канцелярии, рядом с окровавленным воротничком Войкова. Постепенно для допроса Коверды на вокзал съехались все представители высшей судебной, полицейской и административной власти; допрос продолжался несколько часов; после него Коверда был перевезен в закрытом автомобиле, под усиленным полицейским конвоем, в варшавскую следственную тюрьму, т. н. «Павяк».

Данные обвинительного заключения о намерении Коверды поехать для активной борьбы в Россию совершенно соответствуют действительности. Варшавское полпредство отказало Ковер де в визе в Россию, и это решило судьбу Войкова. В Варшаву Коверда приехал из Вильны, где постоянно жил в последние годы. Между днем его приезда и днем убийства Войкова прошло около двух недель. Все это время Коверда прожил, в качестве углового жильца, у бедной торговки-еврейки и питался одной водой и баранками. Большевики недоумевали, каким образом Коверда узнал о том, что Войков будет на вокзале, но недоумение это разъясняется очень просто: в варшавских газетах Коверда прочел о предполагавшемся отъезде Войкова в Москву и в течение нескольких дней ходил подстерегать его к московскому поезду. Когда Войков приехал к этому поезду для встречи с Розенгольцем, его настигла рука Коверды.

Для проверки показаний Коверды о том, что он не был связан ни с какой русской эмигрантской организацией, польские власти произвели в Варшаве, Вильне и других местностях Польши ряд обысков в местных русских учреждениях и арестов среди русских деятелей. Обыски и аресты эти не дали никакого уличающего материала.

Присутствовавший при убийстве Войкова Розенгольц в первые минуты после убийства бегал в паническом страхе и волнении по варшавскому вокзалу. Он выехал затем в Москву вместе с гробом, содержавшим останки Войкова, и вернулся в Варшаву для того, чтобы дать во время процесса Бориса Коверды свои показания.

Войков сохранял перед смертью значительное присутствие духа. Придя в сознание в госпитале, в который он был перевезен с вокзала, он отдал своему секретарю распоряжение, касавшееся бывших при нем бумаг и ключей полпредства, о судьбе которых он беспокоился. Умер он в присутствии министра иностранных дел Залесского, приехавшего в больницу от имени польского правительства.

Из больницы труп Войкова, в набальзамированном виде, был перевезен в полпредство, которое воспользовалось этим случаем для устройства в Варшаве коммунистической демонстрации. В течение двух дней труп Войкова был выставлен на всеобщее обозрение в зале полпредства, задрапированном красной и черной материей. В зале этой, скрытый за красным занавесом, оркестр беспрерывно играл похоронные марши, а мимо возвышения, на котором труп Войкова лежал в гробу со стеклянной крышкой, вереницей проходили варшавские коммунисты и любопытные, допущенные в полпредство.

Польское правительство выразило вдове Войкова и «правительству СССР» соболезнование и выполнило все формальные обязательства, вытекавшие из наличия дипломатических отношений между Польшей и советской Россией.

10 июня гроб с останками Войкова был перевезен на варшавский главный вокзал, а оттуда – в особом поезде – в Москву. За гробом по улицам Варшавы шли все местные большевики из полпредства и Розенгольц, представители польского правительства и дипломатического корпуса и наряд польских войск, одновременно отдававших праху Войкова воинские почести и охранявших порядок (настолько строго, что похоронное шествие двигалось по совершенно пустынным улицам).

После этой перевозки останков Войкова в Москву весь интерес Варшавы сосредоточился на процессе Коверды, который снискал себе симпатии польского общества своей молодостью и патриотизмом своего поступка, несмотря на политические осложнения, вызванные для Польши его выстрелом.

Возвращаемся, однако, к тексту варшавского польского издания…

Протокол судебного заседания от 15 июня 1927 года

Чрезвычайный Суд в Варшаве в составе: председателя – И. Гуминского, членов суда – И. Козаковского, А. Скавинского, секретаря – М. Маевской, при участии прокурора Апелляционного Суда К. Рудницкого – слушал уголовное дело по обвинению Бориса Коверды по ст. 453 У г. Кодекса.

Заседание открылось в 10 ч 45 мин утра. Председатель приказал приставу ввести подсудимого. Подсудимый занял место на скамье подсудимых. В качестве защитников явились: по выбору, на основании письменной доверенности, адвокат Павел Андреев и адвокат Мариан Недзельский и, на основании устного полномочия, адвокат Франциск Пасхальский и адвокат Мечислав Эттингер.

Подсудимый Коверда заявил, что уполномочивает адвокатов Пасхальского и Эттингера на участие в его защите.

Председатель задал подсудимому вопросы на основании статьи 638 Уст. У г. Судопроизводства.