Русская эмиграция в борьбе с большевизмом

2. Свидетель Мариян Ясинский, околоточный полиции: «В день убийства я был на службе на вокзале. Отошел скорый поезд в Люблин. В этот момент я услышал несколько выстрелов на одном из соседних перронов. На ходу я заметил, что публика бежит с перрона № 8–9, и на этом перроне заметил посреди него двух людей, стрелявших друг в друга из револьверов; один из них убегал в сторону здания вокзала, другой бежал за ним. Тот, который убегал, дал два выстрела в сторону нападавшего. Я подбежал к первому и схватил его за руку. В этот момент он упал. Оказалось, что это был посланник Войков. К другому лицу, поднявшему револьвер в воздух, подбежали полицейские, а ко мне подошел один господин, который заявил, что он – посол из Лондона Розенгольц, а раненый – посланник Войков. Перед тем как Розенгольц подошел ко мне, я спросил раненого, кто он, но он ответил лишь каким-то непонятным словом; и тотчас же губы у него посинели и он начал зеленеть. Розенгольц – на вопрос, знает ли он убийцу, – ответил: «Мерзавец, прохвост, сукин сын». При мне Войков дал два выстрела, всего с обеих сторон было дано около 10 выстрелов. Я видел Коверду, когда он шел с поднятым в воздух револьвером, приблизительно в 20 шагах от Войкова. Я занялся раненым и перенес его в помещение дежурного околоточного. Будучи в помещении, в которое был отведен Коверда, я слышал только, как тот сказал: «За Россию». Когда я обратился к Войкову с вопросом, он был в сознании».

Свидетель Григорович на вопрос прокурора дополнительно показал: «С посланником Войковым я случайно был тогда на вокзале. Постоянно я его не сопровождал и с ним не ездил. Полиции о поездках Войкова не сообщалось. Посланник Войков один выходил в город. Мне известно, что он один ездил в автомобиле, которым сам управлял, ездил по Висле в моторной лодке».

3. Свидетель Константин Домбровский, полицейский, показал: «Я нес службу при дежурном околоточном на Главном вокзале. Я услышал выстрелы, выбежал из помещения на перрон и увидел неизвестного с револьвером в руках, бывшего лицом в сторону вокзала. Неизвестный этот тотчас же упал около самого поезда. Публика из окон вагонов кричала, что на перроне есть еще другой, который стрелял. Я отошел на несколько шагов и заметил человека, шедшего по перрону с револьвером в руках. Я и полицейский Ясинский побежали за этим человеком, который находился между вагонами двух поездов на линиях 8–9. Человек этот остановился и повернулся лицом к нам. В руках он держал револьвер. По нашему требованию он положил револьвер на землю. Я тут же произвел личный обыск и нашел в кармане брюк четыре револьверных патрона. В револьвере не было уже ни одной пули. На вопрос, зачем он стрелял, человек этот ответил: «Я отомстил за Россию, за миллионы людей». С раненым посланником Войковым я не разговаривал, им занялись околоточный Ясинский и полицейский Шиманский. Коверда был совершенно покоен, когда мы его арестовали».

Суд постановил предъявить свидетелям вещественные доказательства. По распечатании пакета оказалось, что в нем находятся: 1) револьвер системы «Маузер», без номера, с пустой обоймой; 2) револьвер «Браунинг» № 80481 и, отдельно от него, обойма с двумя патронами; 3) 4 патрона к «Маузеру».

По предъявлении этих предметов свид. Домбровскому последний заявил: «В кармане у Коверды я нашел четыре патрона. Он имел револьвер «Маузер». При переносе посланника Войкова в карету скорой помощи я не присутствовал, так как стерег Коверду. Разговоров с ним я никаких не вел, он также ничего не говорил».

4. Свидетельница Сура Фенигштейн показала: «Подсудимый жил у меня в течение нескольких дней. Он приходил вечером, а утром выходил. Никто к нему не приходил. Поселился он у меня во вторник вечером. В первый день праздника Троицы я должна была переехать в больницу. Через несколько дней ко мне пришли дети в больницу и сказали мне, что меня ищут и чтобы я выписалась из больницы. Дети были у меня в среду. Я была в больнице два дня. Я просила Коверду, чтобы он дал документы для прописки, но он документов не дал, объяснив, что документы у него в школе, в которой он держит экзамены. Коверда должен был жить у меня две недели, до двух недель не хватало одного дня. Подсудимый говорил, что уезжает».

На вопрос председателя, который предупредил, что на вопросы он может не отвечать, подсудимый Борис Коверда заявил: «Я приехал в Варшаву за две недели перед убийством, 23 мая, кажется, в понедельник вечером. Один день я прожил в гостинице «Астория». К Фенигштейн переехал во вторник и жил у нее две недели».

Свидетельница Фенигштейн на вопрос председателя заявила: «Я приняла подсудимого Коверду в жильцы, ибо как раз от меня уехала одна жилица».

Показания свидетелей защиты