Русская фантастика – 2018. Том 1

Я долго слушаю удаляющиеся шаги – семенящие отца Даниила и широкие, уверенные Савелия.

* * *

В наполненном весенними звуками и ароматами мире одному не скучно и в темноте. Теперь днем я топлю печку, только чтобы сварить кашу, и греюсь, подставляя лицо солнечной ласке. Вечерами снова топлю и слушаю песню огня. Уединение неожиданно радует меня, но, увы, недолго.

На третье утро слышу приближающийся конский топот. Я отрываю руки от плетня, чтобы укрыться внутри, но поздно. Они уже тут. Какой я все-таки дурак, что оставил посох в избе!

– Говори, князь Юрий, куда Савелий попика повел, – приказывает Стефан так, словно мы по-прежнему учитель и ученик.

Кровь приливает к лицу, но я молчу, сдерживаю ярость.

– У меня приказ боярина Романа догнать их. Отвечай, пся крев!

Он с размаху хлещет нагайкой, щека горит.

– Переметнулся, гнида.

Удар под дых обрушивает меня на землю, кто-то прижимает сверху. Тиун хлещет меня плетью, а я перебираю запахи, как учил Савелий. Железа, немытых ног, чеснока из гнилого рта. Все перебивается одним, невыносимо острым. Запахом моей крови… Сплевываю. С меня хватит!

– По тропе, что за грибным царем, ушел, холм для шалаша искать. Савелий и повел его.

– Вот и молодец, – смеется Стефан. – А чего же упрямился, княже? Норов показывал? И как, показал?

Впервые я радуюсь, что не вижу его лица. От ненависти сводит зубы. Я лежу в пыли и слушаю стук своего сердца. Ничего больше. Только его.

* * *

Страшное чудище приползло к замку этой же ночью. Как рассвело, так и увидели его замковые. Стоит гигантский жук, на шесть лап опирается, словно сторожит ворота. Только не лапы то, а руки человечьи. Туловище страшного жука – кожаный панцирь Стефана. Сам он тоже тут, но не весь, половиной одной. Верхней. Голова откинута назад под жутким углом, скалится и мертвыми глазами смотрит на замок. Две первые «лапы» – ладони тиуна, полусогнуты, словно отжаться от земли он хочет, а из прорех по бокам еще две пары рук торчат, две левые, две правые. Низ панциря, где животу быть положено, ремнями стянут туго, внахлест. Будто чучельник торопился, небрежно работу закончил. За страшным жуком след кровавый из леса тянется. Вот и второй раз я радуюсь слепоте своей: хорошо самому не видеть этого ужаса. Можно не кричать во сне, вспомнив синие человеческие ногти на «жучиных лапах», да не прятаться в кабаке, заливая вином страх и все рассказывая любому, кто готов слушать, как Хозяин леса настиг тиуна с четырьмя скоморохами. Которые и не скоморохи совсем были, да чего уж теперь?

Глава 5

– Почему в замке грязь развели?

Боярин Роман Ильинич зычно отчитывает холопов.

– Почему зятя моего в черном теле держите?

Я сажусь у камина, в котором когда-то жарили на вертеле охотничью добычу моего отца, трогаю край скамьи. Вспоминаю. Скамейка заросла жиром, чужая совсем. Каминный зал больше не пахнет домом, где мы собирались всей семьей у танцующего огня. Ко мне присаживается Ян Ильинич.

Роман сидит на соседней скамье, слушает доклады шляхтичей, которые скоро месяц как обшаривают округу и опрашивают крестьян. Мне ответы слушать неинтересно, я знаю, что результатов нет. Никто ничего не слышал, не видел, не знает – скучно. Интересно, что сейчас делает невеста моя, Зоська? Почему не приехала с отцом?

– Селян надобно наказать. Твои селяне, тебе и наказание назначать, – неожиданно обращается ко мне Роман.

– За что – наказать? – недоумеваю я.

– А чтобы руку твердую хозяйскую ведали! Батька твой жестко их держал, порол смердов.

– Порол, – соглашаюсь я. – Бывало. Но так за вину! А сейчас – за что? Не они же это.

– Понятно, что не они. Одолеть пятерых конных при оружии – куда им! Только не бывает так, чтобы никто ничего не знал, не слышал и не видел, княжич. Слухом земля полнится.

– Бывает! – не сдаюсь я.

Ян взрывается:

– Вот придумал же ты, батя, нам зятя. Тьфу! Валенок, а не зять. Ну посмотри на него. Тянет слепую головенку к солнцу, а солнца-то для него и нет! Шея тощая, так и хочется сжать в кулак и переломить. Аж трясет, как я его завижу!

– Цыц! – рявкает Роман Ильинич.

Но школяр не останавливается:

– Его родичи небось заждались на том свете. Вот с чего король его живым оставил? Мудрит на старости. Будь моя воля, я б его…

Ян вскакивает, нервно стучит каблуками по полу.

– Тебя не спросили? Не много ли берешь на себя, дитятко? – спрашивает Роман вкрадчиво.

Явная угроза в голосе отца не останавливает Яна.

– Это я Дмитрия Друцкого из лука обездвижил. Я! – кричит он. – Без меня жолнеры до сих пор бы с ним мечами стучали!

– Не нашлось бы другого стрелка, думаешь?

– «Бы» да «кабы»! Стрелял я. А что в награду получил? Зятя? – Молодой Ильинич наклоняется надо мной, я сижу неподвижно. – Неужто Зоську нашу брюхатить станет? Кто? Вот этот? Гривну дам серебряную глянуть, чему там его дядька всю зиму учит! Небось, мозоли на коленях натер женишок попку выклячивать.

Роман сдерживает смешок, проходит по комнате, тяжело впечатывая в пол кованые каблуки, и останавливается напротив меня.