Русская философия. Анализ истории. том 1

цель, к которой она устремлена». Далее точка, как модус не может быть вне

свидетельства о Творце, а потому движется без всякой прерывности от начала до

завершённости. Далее, чтобы быть понятным, следует произвести некоторые

суждения. Представьте прямую линию. Вот на неё оказывается влияние Бога.

Что должно измениться в самой прямой линии? Может оная станет короче или

длиннее? Нет, ибо как может бесконечная прямая быть короче или длиннее?

Прямая может свидетельствовать о влиянии Бога только одним способом –

изменить направление и стать кривой линией. Просто в природе вещей для

данной сферы Вселенной чего-то иного быть не может. Прямая не может как-то

иначе изменяться, кроме как изменением направлений. То есть если есть Бог, то

движение всегда будет свидетельствовать о Нём в строго своей специфике

свойств и при этом сие влияние будет постоянным в любой точке линии. То есть

линия из прямой становится не ломанной из-за столкновения, а постоянно

имеющей кривизну. Это высказывание мы должны принять за аксиому. Поэтому

движение, как модус, не может быть частью безобразного хаоса, а потому

свидетельствует о Нём изменением траектории по окружности. Окружность, как

данное, не может быть частью безобразного хаоса – свидетельствует о Господе

опять движением, а сложность опять в образе своего проявление имеет форму

простоты – окружности. И так до бесконечности прямолинейность сменяется

окружностью, сложность не выходит за пределы простоты. В принципе точка и

окружность несут в себе подобие, ибо из всех фигур именно окружность

наделена максимальной простотой (это легко проверить математикой). Точка –

это вообще абсолютная простота, оказавшаяся в поле досягаемости для анализа,

которая зеркально отражена в возможности движения свидетельствовать о точке,

то есть становится кольцом. Дальнейшее усложнение будет стимулировано тем

же самым влиянием Божественного, при котором вновь возникшая окружность

движется и движется опять по окружности, выражая опять изначальную

простоту или отражает точку. В принципе, грех вырывает материю из одних

орбит, делает траекторию прямолинейной, но кружение продолжается, только

теперь по большему радиусу. Это перестроение, ибо так как сие есть творение

Божье, то, каким бы поражением оная не обладала, всегда будет в области

захвата влиянием Творца. Это тот модус, способный свидетельствовать о Творце

опосредовано математики, в котором мы видим движение точки по окружности.

Живой человек всегда несет в себе единство – это грань образа Божьего.

Поэтому даже если мир множественно многогранен, то опять в поле нашего

зрения попадет то, что выражает Божественное единство. Именно с этими

множественными зеркальными отражениями мы имеем дело. Единство,

простота Бога, греховная пустота, как безгрешного в пространстве естества

пораженного грехом явлен точкой. Точка свидетельствует о Боге движением

безразрывным, единством связующим начало и конец – это импульс. Прямая

линия импульса в траектории движения точки также должна свидетельствовать

о Творце и его единстве. На прямой линии зеркально отражается единство в

кольце, то есть движение по кругу. Далее движение самой этой окружности по

окружности, далее этой последней окружности опять по окружности и так до

бесконечности. Слово «отражается» можно заменить словом «рождение», то

есть подобное рождает свое подобие, выраженное в творчестве. Поэтому, какой

бы сложность не была, оная несет на себе зеркальное отражение простоты, то

есть образа Божьего в пределах природы Вселенной поражённой грехом. Любая

сложность должна иметь выражение единого, а так как развитие и усложнение

будет иметь место всегда, то неизбежно отражать единство и простоту это

развитие будет только спиралеобразной траекторией. (В этом отрезке наших

суждений силу набирает диалектический материализм. Но хочу оговориться, что

оный работает только в этих пределах. Хотя все философские и религиозные

доктрины в данной концепции имеют свои пределы проявления, обусловленные

степенью приобщения к Божественному, оные имеют истину лишь в данных

границах. Что-то иное вне этих границ становится ересью и осуждено на

Вселенских Соборах. С другой стороны, богословы могут протестовать, ибо мир

сотворён был из ничего. Это так, но в данном случае перед нами стоит задача

свидетельствовать о Боге в пределах возможности человека понимать

происходящее. Я проявляю здесь нежность, не конфликтуя с догматикой

Православия и работаю по конкретному случаю. Что там за пределами нашего

восприятия разумом – вне нашей компетенции, ибо это уже сферы бытия,

познаваемые иными инструментами чувственной природы человека –

душевными и духовными. Возможности анализа исчерпаны в их сферах

познания Божественной реальности. Тоже самое касается более частных

вопросов исследований точных наук. Продвигаясь от общего в православной

догматике к конкретному случаю физики, к примеру, нам открывается

возможное поведение материи и её новое свойство. Но опять же точные науки

имеют границу истинности в своих пределах, в которых усложнение общего

обрело данное исследуемое проявление, как свидетельство о Боге.) Поэтому,