Русская философия. Анализ истории. том 1

какой бы сложность не была, оная не инородна простоте по внутреннему

усложняющемуся естеству природы, имеющей либо простоту, либо сложность

формы, но инородными могут по самому внешнему проявлению – сложности,

по самой кондиции такого возникающего порядка (сложность и простота). То

есть в сфере разумного для визуально воспринимаемого взаимодействия

сложность должна быть в том же подобии другой сложности. Иные

взаимодействия возможны, но нашими органами чувств не воспринимаются как

взаимодействия равнозначных вещей. То есть инородны друг другу сами эти

порядки по форме усложнения, а потому могут быть вне области взаимной

досягаемости (к примеру, порядок, когда кружка лежит на полу и порядок, когда

оная чиста и стоит в шкафу – инородны, но сама кружка остается и инородной

себе быть на может). Потому сложность воспринимается относительно

простоты, как простота и взаимодействует как простота с простотой. Но в

обратном направлении, то есть созерцать чувственно простоту относительно

сложности невозможно, ибо у простоты нет подобия сложности, то есть

усложнений никаких нет, то есть в простоте пустота усложнения, то есть

сложность, как кондиция, отсутствует, а потому не входит в функциональное

сцепление, взаимодействие не распознается греховной природой. Хотя у

сложности части едины естеством простоты. Ведь в то время как у простоты нет

выраженных сложностью частей, через призму которых мы пытаемся

распознать простоту, у сложности эти части есть и явлены они нам, как

корпускулы энергий. Естество нашей природы познания мира таково, что нам

открывается лишь чисто внешнее, а внутреннее сокрыто для нашей поражённой

грехом чувственной природы. Мы смотрим на простоту через призму этого

выражения множественности частей, имеющих место в сложности с естеством

той же простоты, из которой возникла сложность и ничего не обнаруживаем

ничего подобного сложности. Сложностью мы называем то состояние

Вселенной, которая оказалась из-за грехопадения, а это и есть зло. Что такое зло

видно из примера с кружкой, оказавшейся на полу. Не порядок есть зло, но сама

кружка злом не является. Дьявол только лишь перемешал Божественную

реальность, запутал, сделал её путано-усложнённой, пытался адаптировать под

себя противящегося Богу, но осквернить её не мог. То есть мы имеем дело только

с тем, что сложно и запутано, а отсутствие этого качества нами не распознается,

ибо его нет в нашей сфере распознавания реальности, хотя в реальности оное

есть. По этой причине, так как естество простоты усложнившись остается

естеством сложности, то неизбежно сложность, какой бы оная не была,

продолжает жить по законам абсолютной простоты. То есть влияние

Божественного остается в силе как на простоту, так и на саму сложность.

Отсюда становится понятна сама природа гравитационных полей. Опять же

нельзя забывать, что эти картины неизбежно открываются только с позиции

естественной для «крайних пределов бытия тварного, областей наиболее

удалённых от Бога, отделённых от Него не только природой, как тварной, но

также и свободной волей, создательницей нового модуса существования —

греха, ибо грех, говорит святой Григорий Нисский, есть изобретение воли

тварной…» – мы измеряем этой мерой лишь то, что попадает в поле

соизмеримости греху, природе граничащей с бездной, поэтому через эту призму

мы видим Бога через движения линейные и по окружности, как различные

степени усложнения простоты. Поэтому надо уверенно сказать и другое:

материя, так как чувственно воспринимается, то мы познаем её органами чувств

по той же самой причине – в ней эта цикличность повторяемости присутствует.

Понятно, вводя понятие цикличности, мне приходится свидетельствовать о

Творце с помощью абсолютного ограничения одной лишь внешней

составляющей для внутреннего мира природы Вселенной линейной

характеристикой, некоторым конечным производным всех тех внутренних

первообразных процессов, благодаря которым вещь имеет своё бытие – это

свойство падшей природы человека, «его самоопределения в новом, граничащем

с небытием, состоянии – состоянии греха и смерти». И эта внешняя конечная

составляющая также свидетельствует о Боге, но только в чисто своей

специфической возможности свидетельствовать о Нём – линия очерчивает

окружность. Линия не может стать вещью, ей дано быть только свидетелем о

Творце лишь в своей естественной среде – окружностью или движением

веществ по окружности. Просто сам по себе Закон Сохранения (постоянства) –

это есть зеркальное отражения того единства, что находится за пределами его

проявления в нашей реальности. Проявление единства или сохранения

разноплановое. То есть я свидетельствую о Любви Божьей примитивно с

помощью внешнего, с помощью линейного математического свойства,

описывающего окружность – просто за пределами этого модуса, природа

поражённая грехом в крайнем его естестве, свидетельствовать о Боге и всём Его

многообразии не способна. Таким вот образом, природа, оказавшаяся

захваченной влиянием Бога, свидетельствует о Нем в том образе, который

соответствует специфике самой природы, в гранях её возможности реагировать