Русская история. Беседы о смыслах

Национальный доход в период НЭПа ежегодно вырастал на 18 % (не забудем, что исходная база была минимальной). Проведенная в несколько этапов денежная реформа вернула в оборот крепкую, конвертируемую валюту – советский червонец. Работа рынка содействовала ежегодному снижению цен на потребительские товары. Управление экономикой было децентрализовано, 90 % действующих предприятий объединились в 421 автономный трест.

После принудительной депортации осенью 1922 года на «Философском пароходе» крупнейших русских мыслителей, не разделявших идеи ленинизма, в стране проводилась вынужденная, ограниченная либерализация в сфере культуры. В это время были написаны разные по жанру произведения, совсем не похожие по содержанию и тональности на романы Н. Островского «Как закалялась сталь» и «Рожденные революцией».

Не «соцреалистическими» – правда, в те годы «соцреализм» еще не изобрели – были и эстрадные шлягеры – «Купите бублички» и «Мурка», и художественно-литературные произведения, отличающиеся своей критической глубиной. Н. Эрдман написал пьесу «Самоубийца», П. Корин работал над монументальным полотном «Русь уходящая», к сожалению, так и не законченным (для знающего эту историю правильнее сказать – так и не начатым), А. Платонов написал «Котлован». И. Ильф и Е. Петров в 1927 году завершили работу над социальной сатирой «Двенадцать стульев», а в 1931-м успели опубликовать «Золотой теленок», запрещенные в СССР с 1949 по 1956 годы. В 1934-м «по инерции» на экраны вышел фильм Г. Александрова «Веселые ребята». В годы НЭПа всякий желающий, если, конечно, он не выступал с открыто антисоветских позиций, мог за собственные деньги опубликовать свое сочинение. Книги с надписью на обложке «издана за счет автора» в годы брежневщины воспринимались как проявление немыслимого разгула демократии.

Опыт и практика НЭПа показывали, что продолжение экономической либерализации требует либерализации политической. Только на этом пути страна способна выйти из тупика, в который ее загнал большевизм. Однако главной целью ленинцев было и всегда оставалось удержание собственной власти, а не развитие захваченной территории. Интересы государства, интересы народа и т. д. – имели третьестепенное значение и могли быть учтены только при условии гарантированного выполнения главной цели. Не удивительно, что в полном противоречии с экономической логикой в конце 20-х годов Сталин решает НЭП свернуть.

Для более полного ответа на вопрос, зачем это было сделано, необходимо провести дополнительное исследование. Но изначально ясно, что Сталин имел целью усилить свою власть, хотя и без отмены НЭПа полномочия вождя были огромны. Для окончательного подчинения России, для того, чтобы повергнуть ее в политическое рабство и безмолвие и, таким образом, сделать свое господство безальтернативным (неизбежная цель всякого несостоятельного политика!), предстояло осуществить централизацию управления экономикой и, что еще сложнее, централизовать агросектор. Требовалось также внедрить единоначалие в духовной и идейной жизни российского общества…

В октябре 1928 года в СССР был принят первый 5-летний план. Не совсем свободный рынок в стране сворачивался окончательно. Последние остатки новой экономполитики были отменены в октябре 1931 года, принятием решения о запрете частной торговли.

2.2 Беседа о сталинском наступлении. Возврат в «военный коммунизм» в мирное время. (1929–1941)

Некоторым внешним индикатором реальных политических изменений в СССР можно считать не только шумно-пропагандистские партсъезды, но и изменения в деятельности политической полиции. В этом плане показательно, что ВЧК была с началом НЭПа – в феврале 1922 года, по распоряжению Ленина – упразднена, но с передачей ее полномочий Государственному политическому управлению – ГПУ. В 1934 году ОГПУ (объединенное госполиту-правление) вошло состав НКВД СССР.

Завершение НЭПа означало повторную ликвидацию частной собственности в городе и, соответственно, ликвидацию самого слоя частных собственников как субъекта полузамороженной и остановленной политической жизни в стране. Лишение слоя собственников принадлежавшей им собственности и социального статуса, их реакция на происходившие изменения плохо исследованны и недостаточно знакомы современному читателю. Можно лишь утверждать, что этот процесс вызвал гораздо меньший протест и резонанс, нежели проводившееся с начала 30-х годов «раскрестьянивание России», или, иначе, «национализация крестьянства и его коллективизация». Часть прежних владельцев, видимо, оставалась на руководящих постах своих предприятий, которые меняли статус – из частных превращались в государственные.