Русская книга о Марке Шагале. Том 2

Приехав к нам на дачу в Переделкино, он остановился посередине дорожки, простер руки и остолбенел. «Это самый красивый пейзаж, какой я видел в мире!» – воскликнул он. Что за пейзаж узрел мэтр? Это был покосившийся забор, бурелом, наклонная береза и заглохшая крапива. Но сколько поэтичности, души было в этом клочке пейзажа, сколько тревоги и тайны! Он открыл ее нам. Он был поэтом. Не зря он любил Врубеля и Левитана.

Авантитул книги «Марк Шагал» (Париж, 1979) с дарственной надписью: St. Paul / de Vence / France / 1979 – 80 / для поэта-друга / Вознесенскаго / на / добрую / память / Марк / Шагал

Но художник мог быть не только ностальгическим, но и гневным. Он выбрал для иллюстрации мое стихотворение «Живое озеро», посвященное памяти жертв нацистов под городом Станиславом, где было расстреляно, а потом затоплено еврейское гетто. Как скорбно он использовал цвет в этой работе-реквиеме! Лишь мазок василькового да желтый овал за летящим абрисом девы-рыбы… Он был гневным и печальным поэтом.

Мне довелось переводить стихи Микеланджело. Это выпуклые, скульптурные стихи. Стихи Пикассо – аналитично ребусные. Стихи Шагала – это та же графика его, где летают витебские жители и козы. Стихи скромны и реалистичны по технике. Единственный авангардизм позволяет себе мастер – это убрать знаки препинания, но это опять для того лишь, чтобы словам было вольнее летать.

Насколько я знаю, стихи свои он издавал дважды. В 1968 году тиражом 238 экземпляров с 23 цветными и 15 черно-белыми автолитографиями. В 1975-м это издание повторяется в расширенном виде и сопровождается изящным предисловием Филиппа Жакота. Он подарил мне в Поль-де-Ванс в 1980 году роскошный том своих стихов в переводе на французский, перемежаемых живописью и графикой. «Для поэта-друга» написал он на ней и нарисовал музу, выпускающую сердце, как птицу из ладони. <…>

В поэтическом томе стихотворение «Высокие врата» сопровождается репродукцией синей картины «Одиночество» 1933 года, где грустит мыслитель между ангелом, быком и скрипкой. Под ней изумрудные фигуры витебских сограждан 1927 года, И наконец, рядом графический набросок Небесной арки.

И драгоценную по цвету живопись, и ностальгические стихи, и воздушную графику объединяет одно – Поэзия Шагала.

Вознесенский А. Стихи голубого патриарха // Год за годом: Литературный ежегодник по материалам журнала «Советиш Геймланд». [Вып. 2.] М., 1986. C. 238–240.

46. З.Б. Богуславская

Я с Марком Захаровичем Шагалом не раз встречалась – в Париже и под Ниццей, в горах Сан-Поль-де-Ванс, где, как в лесном заповеднике, жил в Коллин этот седовласый мечтатель. Первая встреча с художником – в Париже, а вскоре я брала у него интервью уже в Москве. Ему было тогда под восемьдесят. Я поразилась его глазам. Они были синие-синие, словно яркие васильки… Потом мы с Андреем Вознесенским узнали, что полевые васильки – любимые цветы художника. Даже в номере гостиницы «Россия», где остановился Шагал, в вазочке синел их скромный букетик. Не случайно Андрей написал после московской встречи стихотворение, которое так и назвал «Васильки Шагала». Это был 1973 год, именно тогда Марк Шагал и приезжал к нам на дачу в Переделкино.

Больше всего его потрясли березы, он никак не мог на них наглядеться. И все повторял: «Вот в моей памяти были такие березы…» Шагал зачарованно ходил по дачному участку, трогал, нежно гладил бело-шелковую кожицу деревьев, всматривался в них, как в близких людей и радовался встрече со своим детством. Эта русская природа была для него дорогим воспоминанием, милыми сердцу приметами России – от крапивы до одуванчика.

В 1974 году мы увиделись вновь, на сей раз в его просторном рабочем ателье, где со стен на вас глядят летающие малиновые русалки, фосфорические синие рыбы, лиловые леса, розовое небо, зеленые птицы… На этюдниках рядом со старинными картинами, которые Шагал поправляет, стоят новые, еще неизвестные: эскизы, наброски, большие полотна, здесь же рядом – мольберты, краски, коробки с разноцветными мелками. Легко, точно ребенок, он порхает между столами и также легко перескакивает с темы на тему. Он говорит о живописи, поэзии, времени…

З.Б. Богуславская

Я задаю ему вопрос, который уже задавала многим деятелям литературы и искусства Франции: «Если бы вам была дана неограниченная власть, что бы вы захотели переменить?» Шагал смотрит в окно… «Самое главное для меня – это сознание, что в мире сегодня не убивают людей. В особенности детей. Я бы мечтал, чтобы каждый прожил на земле отпущенное ему и успел выполнить свое предназначение. Я остановил бы все войны, убийства, если бы мог. Да, я был бы более счастлив, если бы в мире не умирал ни один ребенок».