Русская Литература XIX века. Курс лекций для бакалавриата теологии. Том 2

В мае 1857 года Лесков оставил канцелярию и покинул Киев. Его пригласил на службу Александр Яковлевич Шкотт, обрусевший англичанин, женатый на родной тётке писателя. Некоторое время Шкотт был управляющим богатейших имений графа Перовского, и Лесков занимался переселением орловских и курских крестьян в Волжское Понизовье. Затем в Пензенской губернии дядюшка основал штаб-квартиру английской компании, в которой Лесков занимался «хождением по делам». Дела свои компания вела чуть не по всей России, и Лесков в течение трёх лет в качестве доверенного от фирмы объездил всю страну – «от Чёрного моря до Белого и от Брод до Красного Яру». Когда потом Лескова спрашивали, откуда у него такое неистощимое знание своей страны, писатель постукивал по лбу и отвечал: «Всё из этого “сундука”. Прожив изрядное количество лет и много перечитав и много переглядев во всех концах России, я порою чувствую себя как Микула Селянинович, которого “тяготила тяга” знания родной земли, и нет тогда терпения сносить в молчании то, что подчас городят пишущие люди, оглядывающие Русь не с извозчичьего “передка”, а “летком летя”, из вагона экстренного поезда. Всё у них мимолётом – и наблюдения, и опыты, и заметки».

Вхождение в литературу

Разъезжая по Руси, Лесков давал в контору компании подробные письменные отчёты, которые попали однажды на глаза сведущих в литературе людей, обративших внимание на искромётный талант их автора. Появились первые его публикации в киевских газетах. А Лескову уже тридцать – редкий из русских писателей начинал так поздно своё вхождение в литературу. Но оно даётся Лескову легко в силу того богатого, можно сказать, исключительного жизненного опыта, который ему довелось приобрести.

Графиня Е. В. Сальяс, приступая к изданию газеты «Русская речь», через киевских знакомых приглашает Лескова в Москву. В начале января 1861 года он уже в качестве корреспондента «Русской речи» приезжает в Петербург и с головой погружается в литературное море, снискав на первых порах репутацию талантливого публициста и общественного деятеля. Темпераментный Лесков во всеоружии своего жизненного опыта вступает в непримиримую борьбу с питерскими «теоретиками». Сторонник нравственного совершенствования, проповедник духовного прогресса, Лесков решительно спорит как с либералами, так и с революционными демократами «Современника» и «Русского слова». Спор он ведёт на страницах газеты «Северная пчела». С 1862 года Лесков – ведущий сотрудник этого издания.

Писательская драма Лескова

Здесь-то именно его и подстерегает очередной «сюрприз» – страшный удар, с первых шагов подорвавший его литературную репутацию. На Духов день 28 мая 1862 года в Петербурге начались пожары. В народе возникли слухи, что это поджоги, осуществляемые врагами отечества, поляками и нигилистами. На страницах «Северной пчелы» Лесков выступает с передовой статьёй, в которой требует от правительства выяснить, «насколько основательны все эти подозрения в народе и насколько уместны опасения, что поджоги имеют связь с ниспровергателями всего гражданского строя нашего общества».

В кругах русских радикалов эта статья вызвала бурю гнева и возмущения. Лескова обвинили в том, что его статья – сознательная провокация, подталкивающая правительство к расправе над левыми силами. Писателя запугивали анонимными угрозами, пытались вызвать на дуэль. «Такой уж мы народ, – горько шутил Лесков. – Гнём – не парим, сломим – не тужим». Сломать Лескова, к счастью, не удалось. В полемике со своими противниками из революционно-демократического лагеря он создаёт серию романов: «Некуда» (1864), «Обойдённые» (1865), «На ножах» (1872).

Тогда Д. И. Писарев в статье «Прогулка по садам российской словесности» выносит Лескову, писавшему под псевдонимом Стебницкий, беспощадный приговор: «Меня очень интересуют два вопроса: 1) найдётся ли теперь в России… хоть один журнал, который осмелился бы напечатать на своих страницах что-нибудь выходящее из-под пера Стебницкого и подписанное его фамилией? 2) Найдётся ли в России хоть один честный писатель, который будет настолько неосторожен и равнодушен к своей репутации, что согласится работать в журнале, украшающем себя повестями и романами Стебницкого?»

Для писательской судьбы Лескова эта статья имела горькие последствия. Перед ним захлопнулись двери редакций большинства русских журналов: «Меня считали “зачумлённым” и “агентом III отделения”… При такой репутации я бился пятнадцать лет и много раз чуть не умирал от голода. Не имея никаких пороков по формуляру, я не мог себе устроить и службы, потому что либеральные директоры департаментов “стеснялись мнениями литературы”… Вору и разбойнику было легче найти место, чем мне… Я измучился неудачами и, озлобясь, дал зарок никогда не вступаться в защиту начал, где людей изводят измором. Но так поступали не одни нигилисты, а даже и охранители».

«Леди Макбет Мценского уезда»