Русская Литература XIX века. Курс лекций для бакалавриата теологии. Том 2

Крестьяне типа Мина Афанасьевича вносят в народную жизнь, по Златовратскому, христианский идеал, смягчая в ней тёмные эгоистические инстинкты. Погружаясь в море сурового труда, они дают крестьянину поэзию и веру. Они «в трудовой сельскохозяйственной общине силятся создать общину духовную, посредством её придать округлость, цельность и смысл миллионам человеческих существований, умерить действие почти непосильного сурового закона борьбы за существование».

Когда «община духовная» теряет власть над душою крестьянина, разлагается и община «мирская». Это видно в романе на примере трудовой семейной артели Пиманов. Союз их с Петром, скреплённый семейным родством – женитьбой Петра на дочери Пимана Аннушке, – свидетельствует о переходе деревенской общины на путь буржуазного хозяйствования. Мин говорит: «И в труде жадность есть!.. Есть, милая, есть!.. А жадность – всему погибель… И труд должен быть в меру. Тогда и Бог его любит… Всё в меру, без жадности, без алчбы: вовремя потрудись, вовремя песню спой (песня для души нужна, чтобы на душе тяжести не было), вовремя на народ сходи (на народ сходишь, всё равно что в церковь: и уму есть занятие, и душе пища, потому что наша душа только на других и жива)… Тогда и будет в твоей душе довольство!.. А ежели ты и к труду жаден, так довольства не будет; будет у тебя на сердце тоска, истома, зависть, к другим ты будешь строг и сурьёзен… Хорошие люди Пиманы, точно, – а и Пиманам скажу: надоть бы им в труде поостепениться… И в труде жадность к добру не доведёт… Ежели в труде жадность – довольства в себе нет».

Вопросы и задания

1. Покажите, какое открытие, не замеченное критиками и литературоведами, совершает Златовратский в романе «Устои».

2. В чём заключается отличие его взглядов на крестьянскую общину от русских революционных народников?

Глеб Иванович Успенский (1843–1902)

Соперник Златовратского, Г. И. Успенский не покушался на создание больших эпических полотен, ограничиваясь в своём литературном труде многочисленными циклами очерков. Точно так же и характеры героев в его очерках выглядят незавершёнными: его интересуют не устойчивые типы, а вновь нарождающиеся общественные явления.

Во второй половине 1870-х годов, во время поездки за границу, Успенский сближается с революционной народнической интеллигенцией, знакомится с Лавровым и Германом Лопатиным. Большое влияние на писателя оказывают статьи Михайловского, публикуемые в «Отечественных записках». В конце 1870-х – начале 1880-х годов Успенский целиком отдаётся изучению крестьянской жизни, поселяясь на жительство сначала в Самарской, а потом в Новгородской губернии. Он хочет исследовать влияние земледельческого труда на весь строй жизни и на характер русского крестьянина.

В цикле очерков «Крестьянин и крестьянский труд» (1880) Успенский, наблюдая за жизнью новгородского мужика Ивана Ермолаевича, с недоумением говорит: «Что именно даёт Ивану Ермолаевичу силу переносить своё труженическое существование? Что держит его на свете, и из каких лакомых приправ сварена та чечевичная похлёбка, за которую он явно продаёт своё первородство? Что за удовольствие биться всю жизнь только из-за хлеба? Неужели же такое существование можно назвать жизнью?» Смысл крестьянского существования для Успенского остаётся тайной за семью печатями.

И вдруг случается история, приоткрывшая разгадку этой тайны. Однажды автор-интеллигент наблюдал за тем, как Иван Ермолаевич поил молоком слабого телёнка, и его поразило почти драматическое выражение голоса крестьянина: «Вот он! Посмотрите на него, на проклятущего, и смотреть-то на него, на проклятущего, тошно!..»

Это напомнило повествователю о том, как летом 1876 года приятель художник повёл его в Лувр смотреть Венеру Милосскую. Всю дорогу он готовил его предстоящему зрелищу. И вдруг, подойдя к прославленной статуе, художник остановился, как-то беспомощно опустил руки и проговорил «точь-в-точь таким же драматическим тоном, как и Иван Ермолаевич: “Ну, скажите, пожалуйста, на что это похоже? Посмотрите-ко, что они наделали…”» Оказалось, что администрация Лувра решила укрепить ветхие места на крошащемся мраморе статуи, в результате чего «нос у Венеры Милосской походил на утиный… Этот-то утиный нос, оказавшийся там, где должно было быть совсем другое, до того потряс художника, так его ошеломил, что он, за минуту назад до крайности взволнованный, возбуждённый, как бы мгновенно устал, обессилел и ушёл вон совершенно расстроенный».