Русская Литература XIX века. Курс лекций для бакалавриата теологии. Том 2

И после многих горьких мыслей я сказал себе: дело не в близком успехе, дело в честном стремлении. Как ни темно впереди, – есть всё-таки несомненное, незыблемое, вечное, чему стоит и надо служить без вопроса о скором успехе. Эти незыблемые маяки – истина, право, справедливость. Судьба послала мне литературное дарование, я его направлю, хотя бы как отдельный партизан, на служение этим вечным ценностям. И, наряду с образами художника, я отдаю своё перо публицистическому служению справедливости и праву, к кому бы они ни относились, в чьём лице они ни были бы попраны».

Творчество Короленко 1880-х годов

Первый зрелый рассказ Короленко «Чудная» (1880) был написан в Вышневолоцкой пересыльной тюрьме. В центре рассказа – столкновение ссыльной девушки Морозовой, слабой телом, но сильной духом, с жандармом из крестьян, который сопровождает её в далёкую ссылку. В глазах Морозовой жандарм Гаврилов – враг, олицетворение деспотического режима, борьбе с которым она отдала свою жизнь. Войти в его положение, взглянуть на него другими глазами она не может и не желает. Не случайно ссыльный интеллигент Рязанов называет её сектанткой и сравнивает с боярыней Морозовой: «…Сломать её, говорит, можно… Ну, а согнуть, – сам, чай, видел: не гнутся этакие». В сектантской самодостаточности – источник волевой, деятельной силы девушки. Но одновременно в ней же – источник её душевной скудости и замкнутости. В ответ на просьбу Гаврилова о прощении она жёстко бросает ему в лицо: «Простить! вот ещё! Никогда не прощу, и не думайте, никогда! Помру скоро… так и знайте: не простила!»

Жандарму Гаврилову его «командировка», при чётком соблюдении всех инструкций, обещает повышение по службе, о котором он давно мечтает. Морозова для него – преступница, «дворянское отродье», «змеёныш». Но общение с ней смущает Гаврилова. Казённый, жандармский взгляд на преступницу-дворянку отступает перед жалостью к ней. В жандарме просыпается чувство простого человека, вчерашнего крестьянина: «Только выводят её – смотрю: молодая ещё, как есть ребёнком мне показалась. Волосы русые, в одну косу собраны, на щеках румянец. Ну, потом увидел я – бледная совсем, белая во всю дорогу была. И сразу мне её жалко стало… Конечно, думаю… Начальство, извините… зря не накажет… Ну, а всё-таки… жалко, так жалко – просто, ну!»

Встреча с Морозовой выбивает Гаврилова из привычной служебной колеи, заставляет всю дорогу из жалости к больной девушке нарушать инструкции и предписания. Всё, что ещё вчера казалось для него незыблемым и единственно правильным, рушится под влиянием сострадания к загадочному, «чудному» человеку, внёсшему в его сознание неведомую дотоле смуту:

«И всё я эту барышню сердитую забыть не мог, да и теперь то же самое: так и стоит, бывает, перед глазами. Что бы это значило? Кто бы мне объяснил?» Встреча с девушкой из другого мира произвела в душе Гаврилова необратимые изменения: он забыл о жандармской карьере, почувствовал равнодушие к службе и отказ начальника представить его в унтер-офицеры принял со странным спокойствием – «даже нисколько не жалел ничего».

В следующем рассказе «Сон Макара» (1885), принёсшем Короленко всероссийскую известность, писатель показал человека забитого, обиженного, придавленного судьбой. Макар – замухрышный мужичонка, полурусский, полуякут, которого «гоняли всю жизнь старосты и старшины, заседатели и исправники, требуя подати; гоняли попы, требуя ругу[42]; гоняли нужда и голод; гоняли морозы и жары, дожди и засухи; гоняла промёрзшая земля и тайга!..»

Давая своему герою имя Макар, Короленко намекает на Макара, на которого, как известно «все шишки валятся». А кроме того тут ещё и намёк на судьбу самого писателя, сосланного в такую глушь, куда «Макар телят не гонял». И вот, взяв такое забитое, обиженное жизнью существо, Короленко, верный основам своего искусства, показывает, «как слабейшее из всех слабых созданий превращается хотя бы на минуту в героя, лишь только в нём блеснёт сознание достоинства своей личности, сознание силы своего духа».

Это пробуждение случается в момент, когда сон выключает Макара из привычной среды и уносит его душу на небо, ставя её перед судом всемогущего бога Тойона. Макар видит, как чаша весов с грехами начинает стремительно падать вниз, перевешивая его добродетели. Но в этот момент Сын бога Тойона пожалел несчастного мужика. Он отнёсся к нему по-человечески и попросил его сказать несколько слов в своё оправдание.

«Тогда случилось что-то странное. Макар, тот самый Макар, который никогда в жизни не произносил более десяти слов кряду, вдруг ощутил в себе дар слова». Начинается гневная и горькая отповедь Макара, которая выжимает слёзы из глаз старого Тойона, и чаша весов склоняется в пользу героя.