Русская нарезка

Подошёл посмотрел и сказал — замечательно — даже помог мне повесить картину... Наши взгляды встретились... Готов был сказать что надо наверху перед тем как гости. Или он ждал, что я это скажу. Но мы оба промолчали. Должны были только собраться у нас потом клуб сделала кофе смот­рели каждый из заходил к нам в тот вечер долго смотрел на мою работу и поздравлял его с самой лучшей из когда-либо написанных им картин. В первый раз помрачнел, во второй помрачнел больше но улыбнулся поблагодарил он справил­ся с собой... Никуда не поехали потому что все долго ждали потом оказалось уже поздно куда-либо ехать мы сварили глинтвейн зажгли свечи курили марихуану отказалась но ко­торый был обычно против таких согласился даже сигарет поэтому смешно набирал дым в рот и выпускал через ноздри когда гости разошлись он сказал, что я должна бросить ри­совать. Я отказалась наотрез. Собираюсь стать художником. Крупная ссора... Не ссорились ни разу, но знала, что делать, мне это досталось от матери. Я моложе на двадцать лет и все люди с которыми мы общались были его друзьями — не моими — но я не уступила.

На стенах продолжали... Совсем не хотела снимать их и вешать вместо свои... Думала что в целом верно оценивал мои способности... Это не давало ему права запрещать мне... Всё продолжалось как раньше но уже другими глазами смот­рела на знакомую обстановку. При взгляде на каждую вещь... Тоскливо продолжала видеть пользоваться в то время как этот отрезок жизни место время изжит и двигаться даль­ше. Проводила одинаковые дни утешая себя много работаю.

Гулять по городу в одиночестве чего раньше не делала нико­гда.

Жить — это значит постоянно быть внутри тех картинок которые рассматривает весь остальной мир.

Людей, шума больше с каждым годом... Но помню, как... В гостях... Остались на ночь... Все заснули... Не могла спать и решила почитать что-нибудь и позавтракать... Я тянулась к евреям, потому что моя мать их боялась... Голосом города был джаз остальные переложить сказанное джазом на язык своего искусства... Самое светлое расставание в моей жизни... Сказал художник из меня не получится подарил своих кар­тин глубине рад что ухожу. Несколько раз приходил занять у меня денег. Когда отказывала, не обижался, когда давала, воз­вращал, позже чем обещал но возвращал всегда. Впервые одна... Часы пустого времени, голос внутри... Но не полюби­ла одиночество слышать себя не показалось мне

Я стала приглядываться к тем, кому я давно нравилась... Узкоплечий, высокий... Пригласил меня в кино решила что это будет именно он. Взялся решительно... Увёз меня в Мек­сику... Познакомил с... Был другом... Так всё и случилось. Мы ехали в гости он вёл машину попросил меня чтобы не рас­сказывала тоже хотел быть единственным художником в на­шей паре подумала дело во мне почему всё повторяется. Мо­жет быть смогу умолчать. Может быть. Не настаивал. Тогда уже вышел журнал с четырьмя полосами его картин и рито­рическим вопросом, не лучший ли он из ныне живущих

Я видела, как от поливальной машины, когда не разбрыз­гивает, только разливает воду, остаются по асфальту извили­стые линии воды, в них яркие цвета рекламы на здании на­против, формально нет ничего живого... возвысил... те силы, что остались? ...вышли нас встречать, приветливые, смущён­ные, с глазами, как у актёров или совсем молодых людей... не был таким естественным, как они, пытался выглядеть уверен­но, и хотя у него, в общем, получалось, мне показалось что должны или могут вдруг увидеть его моими глазами тогда мне станет стыдно за него. В её картинах очень много мыс­ли... постоянная работа мысли... будничная забота, усиленная до степени очищения... уверенная, сильная композиция... яс­ность мысли, сочувствие, вживание в мир, но тревога — яс­ная тревога... сказала, что мне стоит увидеть. Когда ты пер­вую, я. В его день рождения двадцать восьмого. Я тоже роди­лась двадцать восьмого. Января. Марта. Две-три минуты мы молча. Потом встала. Пойдём, она сказала, ты должна уви­деть.