Русская поэзия XIX века, том 1

В селе Зажитном двор широкий,
Тесовая изба,
Светлица и терём высокий,
Беленая труба.

Ни в чем не скуден дом богатый!

Ни в хлебе, ни в вине,
Ни в мягкой рухляди камчатой^{357},Ни в золотой казне.

Хозяин, староста округа,

Родился сиротой,
Без рода, племени и друга,
С одною нищетой.

И с нею век бы жил детина,

Но сжалился мужик:
Взял в дом и как родного сына
Взрастил его старик.

Большая чрез село дорога;

Он постоялый двор
Держал, и с помощию бога
Нажив его был скор.

Но как от злых людей спастися?

Убогим быть — беда;
Богатым — пуще берегися
И горшего вреда.

Купцы приехали к ночлегу

Однажды ввечеру
И рано в путь впрягли телегу
Назавтра поутру.

Недолго спорили о плате,

И со двора долой;
А сам хозяин на полате
Удавлен той порой.

Тревога в доме; с понятыми

Настигли и нашли:
Они с пожитками своими
Хозяйские свезли.

Нет слова молвить в оправданье,

И уголовный суд
В Сибирь сослал их в наказанье,
В работу медных руд.

А старика меж тем с моленьем

Предав навек земле,
Приемыш получил с именьем
Чин старосты в селе.

Но что чины, что деньги, слава,

Когда болит душа?
Тогда ни почесть, ни забава,
Ни жизнь не хороша.

Так из последней бьется силы

Почти он десять лет;
Ни дети, ни жена не милы,
Постыл весь белый свет.

Один в лесу день целый бродит,

От встречного бежит,
Глаз напролет всю ночь не сводит
И все в окно глядит.

Особенно когда день жаркий

Потухнет в ясну ночь
И светит в небе месяц яркий, —
Он ни на миг не прочь.

Все спят; но он один садится

К косящету окну^{358}.То засмеется, то смутится
И смотрит на луну.

Жена приметила повадки,

И страшен муж ей стал,
И не поймет она загадки
И просит, чтоб сказал.

«Хозяин! что не спишь ты ночи?

Иль ночь тебе долга?
И что на месяц пялишь очи,
Как будто на врага?»

«Молчи, жена, не бабье дело

Все мужни тайны знать:
Скажи тебе — считай уж смело,
Не стерпишь не сболтать».

«Ах, нет! вот бог тебе свидетель,

Не молвлю ни словца;
Лишь всё скажи, мой благодетель,
С начала до конца».

«Будь так — скажу во что б ни стало.

Ты помнишь старика;
Хоть на купцов сомненье пало,
Я с рук сбыл дурака».

«Как ты!» — «Да так: то было летом,

Вот помню, как теперь.
Незадолго перед рассветом;
Стояла настежь дверь.

Вошел я в избу, на полате

Спал старый крепким сном;
Надел уж петлю, да некстати
Тронул его узлом.

Проснулся, черт, и видит: худо!

Нет в доме ни души.
«Убить меня тебе не чудо,
Пожалуй, задуши.

Но помни слово: не обидит

Без казни ввек злодей;
Есть там свидетель, он увидит,
Когда здесь нет людей».

Сказал — и указал в окошко.

Со всех я дернул сил,
Сам испугавшися немножко,
Что кем он мне грозил, —

Взглянул, а месяц тут проклятый

И смотрит на меня.
И не устанет; а десятый
Уж год с того ведь дня.

Да полно, что! гляди, плешивый!

Не побоюсь тебя;
Ты, видно, сроду молчаливый:
Так знай же про себя».

Тут староста на месяц снова

С усмешкою взглянул;
Потом, не говоря ни слова,
Улегся и заснул.

Не спит жена: ей страх и совесть

Покоя не дают.
Судьям доносит страшну повесть,
И за убийцей шлют.

В речах он сбился от боязни,

Его опутал бог,
И, не стерпевши тяжкой казни,
Под нею он издох.

Казнь божья вслед злодею рыщет;

Обманет пусть людей,
Но виноватого бог сыщет —
Вот песни склад моей.