Русская поэзия XIX века, том 1

Старшая дочь в семействе славяна
Всех превзошла величием стана, —
Славой гремит, но грустно поет.
В тереме дни проводит, как ночи,
Бледно чело, заплаканы очи,
И заунывно песни поет.

Что же не выйдешь в чистое поле,

Не разгуляешь грусти своей?
Светло душе на солнышке-воле!
Сердцу тепло от ясных лучей!
Б поле спеши с меньшими сестрами,
И хоровод веди за собой!
Дружно сплетая руки с руками,
Сладкую песнь с ними запой!

Боже! когда же сольются потоки

В реку одну, как источник один?
Да потечет сей поток-исполин,
Ясный, как день, как море широкий
И, увлажая полмира собой,
Землю украсит могучей красой!

<1830(?)>

«Недвижимы, как мертвые в гробах…»

^{414}

Недвижимы, как мертвые в гробах,
Невольно мы в болезненных сердцах
Хороним чувств привычные порывы;
Но их объял еще не вечный сон,
Еще струна издаст бывалый звон,
Она дрожит — еще мы живы!

Едва дошел с далеких берегов

Небесный звук спадающих оков
И вздрогнули в сердцах живые струны, —
Все чувства вдруг в созвучие слились…
Нет, струны в них еще не порвались!
Еще, друзья, мы сердцем юны!

И в ком оно от чувств не задрожит?

Вы слышите! на Висле брань кипит!
Там с Русью лях воюет за свободу
И в шуме битв поет за упокой^{415}Несчастных жертв, проливших луч святой
В спасенье русскому народу.

Мы братья их!.. Святые имена

Еще горят в душе: она полна
Их образов, и мыслей, и страданий.
В их имени таится чудный звук:
В нас будит он всю грусть минувших мук,
Всю цепь возвышенных мечтаний.

Нет! В нас еще не гаснут их мечты.

У нас в сердца их врезаны черты,
Как имена в надгробный камень.
Лишь вспыхнет огнь во глубине сердец,
Пять жертв встают пред нами^{416}; как венец,Вкруг выи вьется синий пламень.

Сей огнь пожжет чело их палачей,

Когда пред суд властителя царей
И палачи и жертвы станут рядом…
Да судит бог!.. А нас, мои друзья,
Пускай утешит мирная кутья^{417}Своим таинственным обрядом.

₁₈₃₁

«Ты знаешь их, кого я так любил…»

^{418}

Ты знаешь их, кого я так любил,
С кем черную годину я делил…
Ты знаешь их!.. Как я, ты жал им руку
И передал мне дружный разговор,
Душе моей знакомый с давних пор.
И я опять внимал родному звуку,
Казалось, был на родине моей,
Опять в кругу соузников-друзей.

Так путники идут на богомолье

Сквозь огненно-песчаный океан,
И пальмы тень, студеных вод приволье
Манят их вдаль… Лишь сладостный обман
Чарует их; но их бодреют силы,
И далее проходит караван,
Забыв про зной пылающей могилы.

«Куда несетесь вы, крылатые станицы?…»

^{419}