Русская Православная Церковь в Среднем Поволжье на рубеже XIX–XX веков

Нравственный облик многих священнослужителей также не всегда соответствовал сану. По судебным делам консистории наиболее часто встречались такие проступки священников как совершение треб в нетрезвом виде, вымогательство платы за них и разного рода «неблагоповедение»[243]. «Нетрезвость – традиционный порок духовенства», – констатировал самарский епископ Михаил[244]. В 1914 г. в Самарской епархии четыре священника были присуждены к лишению сана, семь псаломщиков исключены из духовного звания, три священника и один дьякон низведены в псаломщики, один псаломщик уволен, двадцать три священника посланы на епитимью, четыре священника перемещены в другие приходы, сорок священников подверглись различным взысканиям[245]. Таковы «скорбные» списки пострадавших. И это не единичный случай.

Так, например, в Пензенской духовной консистории слушалось дело по обвинению псаломщика с. Большой Ивановки Краснослободского уезда Пензенской губернии Николая Веселовского в пьянстве и оскорблении священника Тихона Невзорова. По словам очевидцев, 8 ноября 1904 года во время вечернего богослужения в церковь зашёл сильно пьяный Веселовский и, подойдя к священнику, сказал: «ты – пьяная свинья, я не позволю тебе служить». Священник ушёл в алтарь. В церкви собралось к тому моменту довольно много народа, однако крестьяне не решались утихомирить псаломщика, который продолжал оскорблять священника и их самих. Когда же все таки крестьяне попытались силой вывести его из храма, он заявил, что он-де хозяин церкви и не позволит им этого сделать. В результате псаломщик за свою выходку был отправлен на епитимью в Краснослободский мужской монастырь на месяц[246]. Проживающий при станции Пачелма Чембарского уезда той же губернии г-н Василий Матвеевич Наумов 25 июня 1905 года. Подал в консисторию заявление о том, что священник местной церкви Агафангел Молчанов оскорбил его, обозвав «свиньёй», «негодяем» и «дураком» только за то, что он проехал мимо священнического дома. Молчанов, однако, виновным себя не признал. Наумову пришлось забрать свою жалобу, хотя имелись свидетели этого инцидента (некий Доронин)[247].

Что касается национального состава духовенства средневолжских епархий, то оно было преимущественно русским. Это видно из следующей таблицы:

Таблица 12. Национальный состав православного духовенства Симбирской епархии в 1913 г. (в %%)[248]

Точных данных по Самарской и Пензенской епархиям обнаружить не удалось, однако, можно предположить, что они не слишком отличаются от тех, что приведены в таблице 12.

Положение православной церкви и духовенства являлось предметом постоянных размышлений светских публицистов и писателей. В русской литературе XIX можно обнаружить немало любопытных наблюдений над жизнью приходских священников. Образы их порой нарочито карикатурны, а отдельные черты и привычки доведены до абсурда.

О духовенстве и церкви вполне определённо высказался Н. Гоголь в своих знаменитых «Выбранных местах из переписки с друзьями» (1847): «мы вообще знаем плохо нашу церковь. Духовенство наше не бездействует. Я очень знаю, что в глубине монастырей и в тишине келий готовятся неопровержимые сочинения в защиту церкви нашей. Но дела свои они делают лучше, чем мы: они не торопятся и, зная, что требует такой предмет, совершают свой труд в полном спокойствии, молясь, воспитывая самих себя, изгоняя из души своей всё страстное… Говорят, что церковь наша безжизненна, – они сказали ложь, потому что церковь наша есть жизнь…»[249] В ответ критик Белинский обратился к Гоголю с письмом, в котором каждая строчка дышала негодованием: «… Неужели вы не знали, что ваше духовенство находится во всеобщем презрении у русского общества и народа? Про кого русский народ плетёт худую сказку? Про попа, попову дочь, попова работника. Не есть ли поп на Руси для всех представитель глупости, низкопоклонства, бесстыдства – и всех других пороков? Вздор, будто русский народ самый религиозный в мире. Религиозность не привилась у нас даже к духовенству… Большинство русского духовенства всегда отличалось… толстыми брюхами, схоластаческим педантизмом и другими пороками. Его грех обвинять в религиозной нетерпимости и фанатизме: его скорее можно принять за образец индифферентизма в деле веры»[250].