Русская Православная Церковь в Среднем Поволжье на рубеже XIX–XX веков

Для современного читателя небезынтересным покажется описание церемониала встречи Преосвященного Питирима по прибытии его в Самару, которое автор отыскал в фондах местного архива. Накануне своего прибытия архиепископ прислал телеграмму: «Прибуду завтра восемь вечера благоволите распорядиться»[278]. На вокзале его встречали члены духовной консистории, – Диомидов, Софотеров, Рождественский, священник Ключарев и секретарь Покровский, – а эконом консистории прислал карету с лакеем. С вокзала, сопровождаемый колокольным звоном городских церквей, архиепископ отправился в Кафедральный собор, где его приветствовало местное духовенство[279]. Позже, в архиерейском доме собрались члены консистории, церковно-приходских попечительств и советов, часть городского духовенства, чтобы лично представиться новому владыке и принести поздравления с благополучным прибытием[280].

Архиепископ Питирим возглавлял Самарскую епархию сравнительно недолго, до лета 1914 г., когда началась Первая мировая война. После того, как покинул Самару, Преосвященный недолго пребывал на посту экзарха в Грузии, в ноябре 1915 г. был возведен в сан митрополита и служил на петербургской кафедре. Знакомство Питирима с фаворитом царской семьи Г.Распутиным породили в обществе весьма неоднозначные мнения о его нравственных качествах, а в годы Февральской революции и прямую ненависть со стороны толпы. Вынужденный уйти на покой, митрополит Питирим вскоре скончался во время разгоравшейся гражданской войны на юге России.

За то короткое время, которое архиепископ провел в Самаре, он не мог осуществить каких-либо кардинальных мер по переустройству епархиальной жизни, но, видимо, к этому и не стремился. Его цель состояла в другом. Он продолжил политику своих предшественников в том, что касалось улучшения религиозно-нравственной ситуации в епархии, развития отношений между причтами и прихожанами, внедрения церковно-приходских попечительств и советов. Епархия при Питириме переживала период спокойного и стабильного развития, без бунтов и мятежей, без широкой атеистической и социалистической пропаганды, без подстрекательств крестьян к насилию в отношении лиц духовного звания, период, который завершился с началом мировой войны. В жизни Самарской епархии нашли свое воплощение тенденции, заложенные еще реформами Александра II, что в немалой степени было обусловлено политикой «умиротворения» П.А. Столыпина. Дальнейшие перипетии российской истории – революция, гражданская война и установление Советской власти – фактически перечеркнули весь опыт реформирования церковной жизни, накопленный на протяжении последнего периода существования империи. Церковь была открыто названа врагом государства и народа.

Итак, в XIX столетии православное духовенство представляло собой замкнутый и пронизанный духом кастовости социальный слой, – поставленный на службу государству и полностью подчиненный ему, оторванный от реалий общественной жизни, чуждый интересам общества и полностью лишенный права как-либо выражать свои собственные. В пореформенные годы происходит процесс – его исходным пунктом выступила церковная реформа – превращения духовенства из сословия феодальной эпохи в одну из социальных групп зарождающегося капиталистического общества. Отсталая политическая система самодержавной монархии замедляла развитие этого процесса. Сохранение кастовости духовенства было выгодно самодержавию, поскольку церковь активно поддерживала существующий порядок, являясь оплотом консервативных сил. В то же время власти понимали, что церковь нуждается в серьезном реформировании, без которого ей не выбраться из кризиса, охватившего все стороны её жизни. В рассматриваемый период возросла потребность в поддержке церковью расшатывающейся государственной власти как перманентного господства во всех сферах общественных отношений. Возросло значение религии как инструмента осуществления легитимации власти[281]. Для этого требовалось привлечь церковную элиту, тесно смыкавшуюся с политическим истеблишментом, – черное духовенство. Ярко выраженные черты сословной замкнутости дали некоторым исследователям повод назвать его «монашеским орденом». Вовлечение высшего слоя духовенства в политику еще более углубило раскол в рядах духовного сословия – первоначально латентный, а затем все более явственный.

Противоречия между священнослужителями и низшим клиром существовали и внутри белого духовенства, которое своим моральным обликом и практической деятельностью формировало мнение в обществе о церкви в целом. Для прихожан был важен уровень образования священника. Пастыри с низким уровнем образования не пользовались особым доверием. В Среднем Поволжье основная масса священников имела законченное семинарское образование. В Симбирской епархии их число в 1909 г. составляло более 80 %, в Самарской и Пензенской – соответственно 66 и 78 %%. В целом по стране средний уровень образования приходских священников был ниже, чем в Среднем Поволжье.