Русская Православная Церковь в Среднем Поволжье на рубеже XIX–XX веков

По замечанию обер-прокурора Синода, «церковная школа, по своему направлению и основной цели, носит характер вполне народной школы – в том смысле, что она отвечает религиозному настроению русского народа и его исторически-сложившемуся взгляду на характер начального обучения детей, а потому и пользуется расположением населения»[484]. Церковно-приходской школы не чуждались даже раскольники и иноверцы. Например, в с. Агатове Пензенской губернии дети раскольников охотно посещали церковную школу[485]. В своём отчёте обер-прокурор констатировал: «… Церковные школы нигде не испытывают недостатка в учащихся и с каждым годом становятся многолюднее. Многие из церковных школ оказывались настолько переполненными, что учащие вынуждены были, за недостатком помещения, отказывать в приёме желающим учиться»[486].

Церковно-приходская школа стремилась к тому, чтобы «пробудить и укрепить в своих питомцах живое благочестие в духе православной церкви, расположение к ее установлениям и заветам, насадить и развить любовь к родителям и чувство самоотверженной преданности Царю и Престолу, предохранить от дурного влияния среды»[487]. Вот характерный пример. В одной из деревень Пензенской губернии ученик не являлся на уроки в церковно-приходскую школу несколько дней, так как в его семье праздновалась свадьба. Учитель решил узнать, как проводит время его ученик и оказалось, что родители угощали его водкой наряду со взрослыми. На первом же сельском сходе учитель постарался доходчиво объяснить крестьянам недопустимость подобного отношения родителей к детям, а в школе, беседуя с учениками, рассказал о вреде употребления спиртных напитков. Спустя некоторое время произошла свадьба в другом семействе, и взрослые вновь предложили одному из учеников выпить с ними, но он отказался, ссылаясь на наставления учителя[488].

Самарский епископ Гурий обращал внимание инспекторов церковно-приходских школ на то, что следует проверять состояния не только учебной, но и воспитательной стороны школьной деятельности. Особенно тщательно требовалось следить за религиозным воспитанием учащихся. «Ничто так не важно в жизни, – отмечал владыка, – как молитва поэтому главная наша забота в деле обучения и воспитания детей в школе и вне школы, должна состоять именно в том, чтобы вызвать в них чувство веры…»[489].

С 1893 года обязанность наблюдать за состоянием церковно-приходских школ была возложена на благочинных, которые могли выбирать себе помощников, они должны были посещать школы вверенных им округов не менее трёх раз в год и следить за правильностью преподавания, выполнением школьных программ, снабжением школ учебными пособиями. Кроме того, они входили в состав экзаменационных комиссий и составляли годовые отчёты о деятельности ЦПШ[490].

Церковно-приходские школы, давая азы грамотности, старались удовлетворить возрастающую потребность населения в чтении. Например, в январе 1895 г. съезд духовенства одного из благочинных округов Николаевского уезда Самарской губернии постановил открыть во всех школах округа библиотеки для внеклассного чтения в память императора Александра III, ежегодно выделяя при этом на выписку книг по десять рублей в каждом приходе[491]. С октября 1893 по апрель 1894 г. в Пензе по воскресным дням в Петропавловской церковно-приходской школе проходили публичные религиозно-нравственные чтения, которые включали в себя беседы по священной истории, житиям святых, обсуждения религиозных книг и статей. Чтения сопровождались песнопениями в исполнении хора семинаристов, хора Тихоновского духовного училища и хоров некоторых приходских церквей. В роли лекторов выступили протоиереи и священники г. Пензы, преподаватели духовных учебных заведений, воспитанники семинарии. Чтения пользовались успехом. Нередко аудитория не могла вместить всех желающих. Среди слушателей было немало лиц с высоким уровнем образования[492]. Заметный подъем патриотических чувств вызвала русско-японская война, что отразилось и на деятельности церковных школ. На народных чтениях делались сообщения о ходе боевых действий; популярностью пользовались исторические и этнографические очерки Японии, Китая, Манчжурии, Кореи и Сибири[493].

Со второй половины 1903 г. вводились новые программы обучения в ЦПШ, утвержденные Синодом в мае 1903 г. и заменившие собой программы 1888 г. Учебный курс увеличился на год: в одноклассных школах он составил три года, а в двухклассных – пять лет. Программы вводились в виде опыта на шесть лет[494]. Смягчилась процедура приема и сдачи экзаменов в ЦПШ. Если до 1903 г. на выпускных экзаменах обязательно присутствовал представитель министерства просвещения в лице преподавателя ближайшего начального народного училища, то по положению о церковных школах от 1 апреля 1902 г. и правилам от 7–20 февраля 1903 г. Синод разрешал проводить экзамены без участия представителя министерства. Выпускник теперь сам решал, в какой комиссии держать экзамен – церковно-школьной или министерско-земской[495].