Русская современная драматургия. Учебное пособие

«Абсурд так заполнил собой реальность, ту самую, которую называют „реалистическая реальность“, что реальность и реализм кажутся нам столь же правдивыми, сколь и абсурдными, а абсурд кажется реальностью: оглянемся вокруг себя»[96], – писал Э. Ионеско о современном состоянии «буржуазного» общества вообще, а если добавим сюда еще «российской специфики», то получим множество сюжетов для отечественной разновидности театра абсурда.

Ощущение мира как сумасшедшего дома, как «дурацкой жизни» – одна из самых распространенных черт современного авангардного театра. Здесь разорваны привычные связи, трагикомически алогичны поступки, фантасмагоричны ситуации. Этот мир населен людьми-фантомами, химерами, «придурками», «чудными бабами», оборотнями, уродами. «Нехорошие» пьесы, в которых «странные» персонажи произносят «странные» слова, представлены в творчестве Вен. Ерофеева («Вальпургиева ночь, или Шаги Командора»), Нины Садур («Чудная баба», «Ехай!»), А. Шипенко («Смерть Ван-Халена», «Археология»), Д. Липскерова («Семья уродов») и мн. др.

Все сказанное выше характерно для поэтики Н. Садур. В критике пишут о «ведьминском обаянии» ее художественного мира, балансирующего на грани реальности и фантастики, бытовой достоверности и символики, лирики и гротеска. Человек-оборотень, «лунный волк» («Ублюдок», «Лунные волки») – не бред, не плод больного воображения спивающегося шофера Виктора. Он носит человеческое имя Егор, – имеет человеческий юный облик. Но молодая душа его уже изломана, изуродована жестокостью и равнодушием близких. Он одинок среди людей, потому что беспокоит, неудобен в общении и непредсказуем в поведении, нарушает «порядок», омрачает движение к заре, свету (одноактные пьесы объединены пафосным названием «Заря взойдет») и т. д. «Должен быть порядок… – как в бреду бормочет Виктор, не в силах отогнать „наваждение“. – Когда волк в городе – непорядок, когда волк на автостраде – непорядок. А порядок должен быть. Иначе – хаос… А нам свет нужен, заря, мы для света рождены…» (199)[97]. Проще всего убить оборотня, что и происходит во II части, в пьесе «Лунные волки».

Мистика и бытовая реальность переплелись в пьесе «Чудная баба». Лидия Петровна, «рядовая гражданка», вместе с «группой товарищей» из своего КБ приехала на картошку, но после рабочего дня заблудилась. Тут-то и начинается «чертовщина»: картофельное поле – уже и не поле, а «вся Земля»; откуда-то «отовсюду» и «сразу» появилась и скачет по буграм и рытвинам рядом с Лидией Петровной какая-то странная баба: то ли сумасшедшая нищенка, то ли сама Земля с ее могучим языческим началом. Она требует называть себя «тетенькой» по фамилии «Убиенько» и в то же время представляется как мировое Зло: «Я Зло мира!.. Я баба-убийца, меня весь мир боится!» Она «водит» Лидию Петровну, являет ей чудеса: вот «дорога ушла… сползла… умаялась»; вот с Земли «сползает верхний слой, как кожура с ореха, обнажив нежную розовую, юную Землю»; и в конце концов она предлагает «судьбоносную» игру: «Значит так. Расклад такой. Я – убегаю. Ты – догоняешь. Поймаешь – рай, не поймаешь – конец всему свету» (15). Трезвый рассудок героини мечется между неверием и боязнью: «Я не верю, что она Зло мира, но я… но я на всякий случай ее поймаю…». Она проигрывает поединок – и теперь наказана жизнью среди фантомов, чучел, манекенов, муляжей, ибо так подстроила «чудная баба», что все умерли, но они «есть»: «Все как настоящие!.. Все, как живые!..» (22–23). Во второй части пьесы, названной «Группа товарищей», героиня, вглядываясь в окружающих ее сослуживцев, сомневается в их «подлинности» тем сильнее, чем с большим энтузиазмом они стремятся это доказать. Результат вполне реален: «группа товарищей» доказывает обратное (что Лидия Петровна сама себя убила) и сочувственно вызывают «скорую».

Особенности нетрадиционной драматургии Н. Садур, сочетающей бытовую достоверность и смелый фантастический вымысел, дают неожиданные проявления, такие, как в «Силе волос», «Уличенной ласточке», «Панночке». Гоголевская повесть прочитана ею по-своему, финал иной, чем в «Вии»: над рассыпавшейся в прах церковью возносится уцелевший Лик Младенца Иисуса, сияющий и прекрасный, как символ победы Добра над Злом.