Русская Церковь накануне перемен (конец 1890-х – 1918 гг.)

По отношению к внецерковным союзам предполагалось ограничиться наблюдением за их православными членами. Примечательно, что к категории внецерковных союзов участники заседаний Предсоборного Присутствия отнесли и участие в литературной деятельности, напомнив, что ни один клирик – как штатный, так и находящийся за штатом – не может выпускать периодическое издание без соответствующего разрешения церковных властей. При этом не оговаривалось, какое именно издание предполагает выпускать пастырь – богословской или иной направленности. «Книга, изданная духовным или церковно-должностным лицом и содержащая в себе явно противное учению Церкви или направленная против нее, – говорилось в правилах, – подлежит публичному осуждению высшей церковной власти; написавший же ее, если в дальнейших ее изданиях и, вообще, в своей деятельности будет продолжать отстаивать прежние взгляды, подлежит по судебном исследовании отрешению от должности или извержению из сана»[449].

Общее наблюдение за выпускаемой печатной продукцией должно было, как и прежде, принадлежать высшей церковной власти, а в епархиях – местному архиерею. Члены седьмого отдела хотели также восстановить предварительную церковную цензуру, без чего было невозможно восстановить контроль над выпускавшейся религиозной литературой и централизовать работу «по ограждению православной веры от неправых учений». Присутствие добивалось того, чтобы все церковные публикации контролировались духовной властью. Издания Библии, богослужебных книг, сочинений святых Отцов, семинарских и академических учебников, церковной периодики должны были проходить предварительную цензуру Православной Церкви. С этой целью предполагалось создать наблюдательный комитет при центральном церковном управлении, через который высшая власть осуществляла бы свою наблюдательную деятельность за выпускаемой печатной продукцией, равно как епархиальные архиереи – через епархиальные наблюдательные органы.

«Церковно-наблюдательные органы, – указывалось в правилах, – по рассмотрении издания и сообразно с его внутренними достоинствами или недостатками, могут: а) признать издание заслуживающим церковной рекомендации, б) одобрить к печати, в) оставить без отзыва, г) признать сомнительным и подлежащим предупреждению, и наконец д) признать подлежащим церковному осуждению»[450].

В седьмом отделе исходили из того, что после 17 апреля 1905 г. государство отказалось от исключительного покровительства Православной Российской Церкви, почему и понятие преступного в области веры претерпело существенные изменения. Богословы указывали, что «запрещая богохуление, кощунство и прямую преднамеренную пропаганду инославия и иноверия среди православных ‹…› государство ставит себя в индифферентное отношение ко всему, что вне указанных категорий преступных деяний может наносить ущерб православной вере»[451]. Следовательно, Церковь сама должна была позаботиться о своей безопасности. Подобные выводы нельзя не признать симптоматичными: в условиях официальной «симфонии» властей Церковь училась сама искать ответы на «вызовы времени» и тем самым готовилась к возможности (в самой отдаленной перспективе, разумеется) жить без государственной поддержки.

Помимо заседаний по отделам и рассмотрения некоторых вопросов на общих заседаниях, члены Предсоборного Присутствия третьего, шестого и седьмого отделов собирались для специального обсуждения вопроса о смешанных браках православных с лицами иных исповеданий. В тех условиях это был далеко не праздный вопрос. В самом деле: смешанный брак тянул за собой целый шлейф вопросов и проблем, в частности – о религиозном воспитании и вероисповедной принадлежности родившихся в результате его заключения детей или детей-подкидышей, взятых на воспитание в семью, где муж и жена принадлежали к разным конфессиям. Шестой отдел, возглавлявшийся архиепископом Антонием (Храповицким), решительно выступил против таких браков, призывая твердо держаться канонов: «Церковь не должна допускать смешанных браков православных с инославными, которые суть злейшие еретики. ‹…› Если же государство разрешит такие браки и в силу государственного закона они будут заключаться, то следует брачущихся отлучать от Церкви»[452]. Мнение владыки Антония, впрочем, встретило возражения. На исторических и богословских примерах его оппоненты старались доказать, что односложного ответа на этот вопрос не существует, что браки между христианами вполне допустимы. Однако голосование показало, что мнения разделились примерно поровну: из числа присутствовавших 11 членов высказались за допущение смешанных браков, 10 – против, а два воздержались. Архиепископ Антоний заявил, что остается при особом мнении.