Русская Церковь накануне перемен (конец 1890-х – 1918 гг.)

Думается, именно поэтому менее чем через месяц, министр внутренних дел вновь дал местным властям разъяснения и руководящие указания, подчеркнув, что за старообрядцами имелось теперь право совершения общественных богомолений, но «при недозволенности публичного оказательства раскола». Как сочетались права и запреты министр, впрочем, не пояснял. Но он пояснял другое, более важное, обстоятельство: какие виды на старообрядцев имело правительство. По словам А. Г. Булыгина, в правильном проведении в жизнь положений указа лежал «несомненный залог успешности мер, направленных к возвеличению Православной Церкви, и к сближению последователей различных вероучений с Православной Церковью»[526]. Итак, главная цель – сближение с Церковью, которого, получалось, можно добиться, полностью ликвидировав все дискриминационные в отношении старообрядцев меры.

Но это было только начало. Указ 17 апреля 1905 г. вполне естественно привел к необходимости согласовать с ним имперские законы. Разработка новой редакции узаконений, действовавших тогда в отношении старообрядчества и сектантства, была возложена на члена Государственного Совета Б. В. Штюрмера, того самого, кто в 1903 г. составлял для МВД доклад о расколе. Впрочем, Штюрмер действовал не один – после указа 17 апреля было создано особое вневедомственное совещание по делам веры под председательством консервативно настроенного графа А. П. Игнатьева. В совещание в разное время были включены бывший товарищ обер-прокурора Святейшего Синода В. К. Саблер и бывший обер-прокурор князь А. А. Ширинский-Шихматов, историк С. Ф. Платонов, директор департамента духовных дел иностранных исповеданий В. В. Владимиров и управляющий земским отделом В. И. Гурко, чиновник особых поручений при обер-прокуроре, некогда близкий к К. П. Победоносцеву В. М. Скворцов и ряд других высокопоставленных лиц. В мае 1905 г. по повелению императора на рассмотрение совещания были переданы дела о разрешении старообрядцам и сектантам устраивать скиты и обители и о разрешении православным вступать в брак со старообрядцами и сектантами, а также о рассмотрении проблемы открытия старообрядческих и сектантских народных школ и о преподавании детям правил их веры.

По позднейшим словам СЮ. Витте, «для всех было очевидно, что собственно от этого совещания о веротерпимости желают». Граф полагал, что вопрос о веротерпимости решили в то время «спустить на тормозах». «Конечно, – писал он, – это особое совещание никаких законченных трудов не сделало и в бытность мою председателем Совета [министров] ничего не представило, затем было закрыто и некоторый материал передало в Министерство внутренних дел»[527].

Думается, это не совсем так. Конечно, состав совещания был исключительно консервативен. Но его члены должны были исполнить высочайшую волю и уже поэтому не могли «спускать на тормозах» вопрос о веротерпимости. Не будет преувеличением сказать, что проблема заключалась в политической конъюнктуре: после образования Государственной Думы ситуация кардинально изменилась. Если ранее выработанные совещанием законопроекты поступали в Государственный Совет и затем шли на утверждение императора, то после подписания манифеста 17 октября 1905 г. подлежащие рассмотрению дела вносились в Думу только министрами или главноуправляющими[528]. Следовательно, законной базы для работы у совещания не было. Впрочем, его члены внимательно изучали имевшиеся в повестке дня проблемы, как старообрядческие, так и касавшиеся положения магометан (мусульман) и ламаистов (буддистов), составили сборник материалов по вопросу о смешанных браках и о вероисповедании рожденных от таких браков детей. Закрытое 28 мая 1906 г., совещание передало свои материалы «в распоряжение Совета министров для дальнейшего направления в установленном законом порядке»[529].

Занимаясь изучением вопроса о разрешении старообрядцам устраивать скиты и обители, особое совещание постановило, что право разрешения должно принадлежать министру внутренних дел, который, в случае отклонения старообрядческих ходатайств, должен мотивировать отказ в Совете министров. Уголовное преследование также отменялось, причем все эти правила не распространялись на устройство скитов и обителей инославных сект![530] Как видим, в некоторых случаях старообрядцы получали даже больше прав, чем инославные христиане. Очевидно, что высочайшая воля понималась членами совещания правильно.

На изменение отношения светских властей к старообрядцам вынужден был реагировать и Святейший Синод. Так, 26 октября – 9 ноября 1905 г. православные иерархи выпустили специальное определение «О порядке повенчания лиц православных со старообрядцами», в котором упрощалась процедура получения соответствующего разрешения от епархиального архиерея: права местного священноначалия в этом вопросе расширялись[531].