Русская Церковь накануне перемен (конец 1890-х – 1918 гг.)

Вскоре после этого были изменены («согласованы») и некоторые постановления уголовного законодательства. Для православного Российского государства происшедшее можно считать событием историческим. И дело было не только в облегчении участи старообрядцев, – корректировались сами принципы, посредством которых охранялась монополия Православной Церкви на «оказательство» веры.

Следует напомнить, что в существенно переработанном и дополненном издании «Уложения о наказаниях уголовных и исправительных» 1885 г. второй раздел касался преступлений против веры и нарушений ограждавших ее постановлений. Раздел состоял из пяти глав: I – «О богохулении и порицании веры»; II – «Об отступлении от веры и постановлений Церкви»; III – «Об оскорблении святыни и нарушении церковного благочиния»; IV – «О святотатстве, разрытии могил и ограблении мертвых тел»; V – «О лжеприсяге».

Ряд статей в этом разделе прямо или косвенно касался отношений с «расколо-сектантством». В статье 196, например, указывалось что «виновные как в распространении существующих уже между отпадшими от Православной Церкви ересей и расколов, так и в заведении каких-либо новых, повреждающих веру сект, подвергаются за сии преступления лишению всех прав состояния и ссылке на поселение». При этом отдельно прописывалось, что на тех же основаниях и тем же наказаниям подвергаются раскольники, которые, «по заблуждению фанатизма», будут оскорблять Православную Церковь или ее духовенство[532]. Равным образом не допускалось и совращение из православия с помощью проповеди или публикации сочинений[533].

Специальная статья оговаривала также наказание «за устройство раскольнических скитов или иных сего рода обиталищ» – на срок от восьми месяцев до одного года и четырех месяцев. Все постройки надлежало сломать, а материалы – продать в пользу местного приказа общественного призрения. Запрещалось и восстановление старообрядческих построек, их перестройка, изменяющая наружный вид, постройка нового молитвенного здания без соответствующего разрешения. Подобное самоуправство наказывалось тюремным заключением на срок до восьми месяцев[534]. Был и еще целый ряд статей, уголовно наказывавших старообрядцев за нарушение постановлений, ограждающих веру.

Поэтому, решаясь на изменение всего течения религиозной политики, светские власти должны были озаботиться юридическим оформлением обнародованных политических решений. Это произошло в марте 1906 г., когда император утвердил мнение Государственного Совета «О согласовании некоторых постановлений уголовного законодательства с указом 17 апреля 1905 года об укреплении начал веротерпимости и о введении в действие второй главы нового Уголовного уложения»[535]. Более тридцати статей было отменено, некоторые – изменены. К примеру, за устройство без разрешения старообрядческого скита теперь полагалось наказывать не заключением, а штрафом не свыше трехсот рублей; возведенная постройка не уничтожалась, а лишь подлежала закрытию впредь до получения официального разрешения[536].

Таким образом, власти доказывали, что отношениям со старообрядцами придается исключительное значение и на них имеются серьезные «виды». Подобный вывод можно было сделать, внимательно читая публиковавшиеся в тот период материалы. Уже в начале 1906 г. мнение о возможности будущего воссоединения православных и старообрядцев (прежде всего, разумеется, поповцев) стало обсуждаться и в церковной прессе. В январе в «Прибавлениях к Церковным ведомостям» была опубликована заметка с характерным названием: «Старообрядцы о будущем Соборе». В ней религиозный публицист И. П. Ювачев передавал свои разговоры со старообрядческими начетниками с Рогожского кладбища. По словам Ювачева, старообрядцы мечтали о выборах патриарха, проявляли большой интерес к готовившемуся тогда Поместному Собору, даже желали участвовать в его работе, выражая уверенность, что на Соборе непременно возникнет вопрос о воссоединении Православной Церкви со старообрядческой. Эти впечатления либерального автора, разумеется, нельзя считать адекватным отражением реальных чаяний большинства старообрядцев, но они показательны с психологической точки зрения. В заметке выражалась уверенность, что в будущем, на Соборе, все непременно должны прийти в единение и согласие[537].

Однако параллельно с этим Православная Церковь вынуждена была отказываться от своих прежних прав в отношении старообрядцев. Февральским определением Святейшего Синода, вследствие частного ходатайства одного епархиального архиерея, был отменен девятый пункт циркулярного указа от 26 мая 1900 г. (№ 5) о ведении особой от исповедных росписей записи старообрядцев и сектантов[538]. С той поры Православная Церковь устранилась от внешнего контроля за противниками реформ патриарха Никона.