Русская Церковь накануне перемен (конец 1890-х – 1918 гг.)

Наступал период думской монархии, который Православной Церкви предстояло прожить по-прежнему в псевдо-симфонической связи, чем дальше, тем меньше надеясь на возможность прекращения двухвековой распри со сторонниками «древлего благочестия».

§ 3. Политическая реакция справа и ее влияние на дело церковной реформы

В течение многих десятилетий советской истории православных клириков предреволюционных лет называли монархистами и «духовными черносотенцами». Понятно, что монархические симпатии священнослужителей вполне естественны в империи, удивительны скорее были бы революционные увлечения со стороны пастырей. Что же касается «черносотенных» настроений, картина в действительности представляется довольно сложной. Настроения были различные: одни поддерживали идеологию черносотенцев, другие – категорически ее отвергали. Третьи никак не заявляли о своих политических симпатиях, предпочитая пастырское делание идеологическим спорам. Последние составляли большинство. Однако с течением лет стало общим местом мнение о черносотенных симпатиях Православной Церкви, якобы, особо проявившихся в годы Первой российской революции.

Согласно распространенному определению, черносотенцами называют участников какой-либо крайне правой монархической организации, главной целью которых была борьба с революционным движением. Как правило, такие организации придерживались воинствующего антисемитизма и не являлись противниками погромов. Традиционно черносотенцы выступали против уступок «либерализму» и поддерживали неограниченное самодержавие. Любой человек, публично заявлявший о поддержке политических свобод, даже дарованных с высоты трона, был для них плохим монархистом и подлежал резкой критике. Собственно говоря, еще до революции 1917 г. слово «черносотенец» вошло в коллекцию бранных слов российского политического словаря и несло в себе явные оценочные функции.

Памятуя об этом, необходимо сказать, что с лидерами черносотенных организаций у священноначалия Православной Российской Церкви всегда были исключительно непростые отношения, ибо Церковь с большим подозрением относилась к любым проявлениям политического максимализма. В условиях революции 1905–1907 гг. некоторые ее иерархи, действительно, выказывали свои черносотенные симпатии, но признать их голосом всей Церкви решительно нет оснований.

1905 год был, как известно, переломным временем для Российской империи. Именно тогда революция достигла высшей точки своего развития, в том же году был издан манифест 17 октября. В условиях резкого роста активности «улицы» и происходила консолидация правых сил, контроль над которыми пыталась наладить полиция. 30 января 1905 г. в Москве было основано Общество хоругвеносцев, а в марте – Монархическая партия. Месяц спустя в первопрестольной появился более массовый, чем названные выше организации, Союз русских людей. Уже тогда, на начальной стадии формирования правых организаций, их лидеры стали делать заявления о необходимых «неконституционных» реформах. Так, Союз русских людей заявлял о бесправии народа в церковном приходе и в сельском обществе, объясняя это сосредоточением всей власти в руках петербургского аппарата. Причиной же всех бед называлось засилье в образовании, банковском деле и прессе евреев[556]. Как видим, популистские лозунги правых касались и самой больной проблемы церковной жизни.

Осенью 1905 г. лидеры черносотенных организаций решили создать массовую и свободную от правительственных влияний партию, которая могла бы объединить всех подданных императора – без различия классов, состояний. Заинтересованность в такой «свободной» партии проявил, разумеется, и департамент полиции: начальник столичного охранного отделения А. В. Герасимов, а также заказчик и непосредственный участник составления «Протоколов сионских мудрецов» П. И. Рачковский. Именно на квартире Рачковского происходили встречи с будущими черносотенными лидерами, в том числе и с А. И. Дубровиным, возглавившим Союз русского народа[557]. Собственно говоря, с последней организацией обычно и ассоциируется все черносотенное движение. 8 ноября 1905 г., то есть после обнародования манифеста 17 октября, был сформирован Главный совет Союза под председательством Дубровина. Деятельность Союза была связана с чередой скандалов, некоторые из которых прямо затрагивали Православную Церковь. Заявляя о своей преданности православию, Дубровин требовал от священноначалия признания и поддержки Союза. Первоприсутствующий член Святейшего Синода митрополит Антоний (Вадковский) не спешил, однако, с подобными заявлениями, понимая всю опасность политизации Церкви в период революционных потрясений, и предпочитая не связывать ее судьбу с какими-либо партиями и организациями.