Русская Церковь накануне перемен (конец 1890-х – 1918 гг.)

Практически все архиереи полагали правильным и в дальнейшем сохранять деление епархий на благочиннические округа с управлением в лице как единоличных органов (благочинных), так и коллегиальных – постоянных (благочиннических советов), а также периодических соборных (благочиннических съездов, собраний, собориков). Благочиннические округа при этом не должны были обнимать район более, чем с десятью-двенадцатью церквями и приходами. Большинство отзывов ставило благочиннический округ в непосредственное отношение к епископу и центральным епархиальным органам, не признавая нужды в каких-либо промежуточных инстанциях управления.

В своих пожеланиях многие архиереи не забыли указать и на совершенно неудовлетворительное состояние церковного суда как с канонической точки зрения, так и с точки зрения требований, предъявлявшихся в начале XX столетия обществом в России к суду вообще. Существовала излишняя централизация судебного производства, из-за чего на рассмотрение высшей епархиальной власти – епископа и духовной консистории – восходили все, даже малозначительные дела. Для дел меньшей важности не было низшей инстанции. Суд страдал смешением в лице епархиального архиерея всех судебных функций: обвинительной, следственной и судебной. Архиереи критиковали систему бумажно-формальных доказательств, которая сводила окончательное рассмотрение и решение дела лишь к выводу итогов из бумажного производства, представленного следователем и к формальному подведению к конкретному случаю тех или иных узаконений. Не существовало и сроков для обжалования решений.

Зная все это, преосвященные заявляли, что суд должен иметь постоянные принципы, основанные на канонических правилах и постановлениях Вселенских Соборов. Необходимо было точно разграничить, какие преступления подлежат духовному суду, а какие – уголовному. Некоторые иерархи полагали, что церковному суду должны подлежать все члены Церкви – и миряне, и клирики. Миряне, – в случае совершения преступлений и проступков против веры, нравственности и уставов Церкви; клирики – и в случае совершения преступлений по сану и должности. Судебная власть должна сосредоточиваться в руках епархиального преосвященного и для ограждения внешнего порядка, и для воспитания нравственности в клириках и мирянах. Но при этом не забывалось и то, что желателен гласный, открытый и состязательный суд. Писали даже о возможном учете опыта присяжных заседателей – выборных из среды духовенства лиц.

Некоторые архиереи предлагали установить четкие меры наказания для провинившихся. Так, архиепископ Иркутский Тихон (Троицкий-Донебин) считал правильным для «обычных» провинившихся мирян применять следующие меры (по возрастающей): выговор, епитимия, устранение от участия в делах прихода, отлучение от святого Причастия и отлучение от Церкви. Для мирян, занимавших церковные должности, предлагалось использовать те же меры, но с добавлением денежных штрафов и отстранения от должности. Для наказания клириков считалось допустимым использовать и епитимий в монастыре, запрещение священнослужения и извержение из сана[401].

Судьи должны были состоять только из лиц духовного сана. При решении дел о монахах предполагалось приглашать представителя от монашества. В проектах о преобразовании церковного суда наиболее видное место занимали предложения о передаче части дел (менее важных) из епархиального суда в новые суды низшей инстанции, которые ограничивались бы территорией благочиннического округа. Последней инстанцией церковного суда считался Поместный Собор или его судебное отделение. Предполагалось, что Собор станет ревизионной инстанцией по делам, рассмотренным в аппелляционном порядке в судебном отделении Святейшего Синода.

По вопросу о браке и разводе священнослужителей преосвященные в своих отзывах почти не писали. Лишь три архиерея (Архангельский, Финляндский и Кишиневский) затронули эту тему. Епископ Архангельский Иоанникий (Казанский) допускал второй брак для вдового клирика без снятия сана. Преосвященный Финляндский Сергий (Страгородский) ставил вопрос о праве священника вступать во второй брак, если он овдовел до 45-летнего возраста. Кишиневский епископ Владимир (Сеньковский) по-иному сформулировал проблему, указав, что на предстоящем Соборе необходимо обсудить следующие вопросы: лишаются ли благодати священства клирики, жены которых прелюбодействуют; как смотреть на рукоположение тех, кто нарушил целомудрие до рукоположения; следует ли брак, как повторяемое таинство, совершать только три раза над одним и тем же лицом и почему не более; и о браках вдовых священно– и церковнослужителей.

Некоторые архиереи (Херсонский, Смоленский, Таврический, Архангельский, Енисейский) высказались за передачу ряда церковных документов в гражданское ведомство, причем речь шла даже об освобождении духовенства от ведения метрических книг.