Русские баптисты и духовная революция (1905–1929 гг.)

Евангелики будут говорить о предстоящей революции духа на протяжении всей Гражданской войны. Они будут продолжать свои попытки изменить жизнь на земле, обращая людей в христианство. Они будут по-прежнему ждать второго пришествия. Понятие революции духа не только помогло баптистам включиться в общественную жизнь после Февральской революции, но и стало идейной основой критики революции, которая в 1917 г. приняла нежелательный для баптистов оборот. Сама идея о том, что христианство и социализм применяют разные средства для достижения одной и той же цели, будет вновь и вновь появляться в диалоге баптистов и евангельских христиан с советским правительством в 1920-е годы, когда от них все чаще будет требоваться декларация лояльности советской власти. Тема дискуссий о политической тактике и нравственном идеале, которые велись в 1917 г., превратится в главный лозунг евангеликов, стремившихся доказать новым хозяевам России, что в большевистской стране было место христианскому социализму.

Глава VIII Революция и новые возможности

Первое десятилетие советской власти часто изображается золотым веком для религиозных диссидентов в России, а в частности для евангелических групп[145]. В своем докладе на Третьем Мировом конгрессе баптистов в Стокгольме в 1923 г. Дж. Г. Рашбрук, уполномоченный (commissioner) по делам баптистов в Европе, восторженно говорил, что «самый примечательный факт в области развития баптизма в Европе за последние годы – это удивительный рост работы, которая ведется в России… Пока еще даже невозможно подвести детальную и вполне надежную статистику развития баптистского движения; но появились многие тысячи церквей, и я считаю, что вполне справедливо говорить о численности их членов по крайней мере в 1 000 000 человек» [Third Baptist World Congress 1923: 87][146]. Наблюдая религиозную сцену в России с западных, левых позиций, Джулиус Хекер также заметил в 1927 г., что «Россия кишит сектами». Стремясь уничтожить прежнюю государственную Церковь, большевистский режим «создал необычайно благоприятные условия для духовной религии». В частности, отмечал Хекер, «евангелическое движение в России развивается с такой скоростью, что скоро станет важным фактором в религиозной жизни страны» [Hecker 1927: 133, 151].

Илл. 4. Полтавские баптисты празднуют десятилетие своей общины (1927). Фотография сделана на фоне лютеранской церкви, в которой они проводили свои собрания. Источник: Баптист Украины, 1928

В эти годы активная деятельность и быстрый рост численности баптистов и евангелических христиан действительно были весьма заметны. Например, статья в «Баптисте Украины» сообщала, что в январе 1928 г., когда отмечалось десятилетие пресвитерского служения в полтавской баптистской общине Романа Демьяновича Хомяка, тот с восторгом говорил о том, как за десять лет община выросла с 15 до 190 членов. На Полтавщине за это время открылось еще 60 церквей. Хомяк подчеркивал, что все это – результаты труда евангелистов и диаконов, которые бок о бок с ним и с его женой посвящали себя проповеди веры и основанию новых общин [Хомяк 1928: 54–57]; о совместной проповеди Хомяка и его жены см. [Хомяк 1927: 50–55]. Его полтавская паства собиралась в местной лютеранской церкви, но по всей стране общины с радостью открывали свои собственные, только что построенные молитвенные дома, см., например, [Филадельфский 1927: 48–51; Сообщения 1925: 65]. Почти каждое лето граждане на улицах советской столицы могли наблюдать массовые крещения на берегах Москвы-реки [Грачев 1925; Фадюхин 1993: 96].