Русские баптисты и духовная революция (1905–1929 гг.)

Деятельность евангелических экономических объединений – особенно их попытки устроить торговлю между собой – действительно наталкивают на мысль, что большевики были правы и что евангелики стремились выстроить параллельное общество, или государство в государстве, см., например, [Революция и Церковь, № 9-12 (1920): 96]. Тем более на такую мысль наталкивают их попытки создать в мае 1925 г. в коалиции с другими сектантскими направлениями Всесоюзный кооперативный братский союз, в который должны были войти различные сектантские сельскохозяйственные и кредитные союзы, артели, коллективы и коммуны. В письме, поданном по этому поводу правительству, приводятся призывы советского руководства к сектантам принять участие в строительстве социализма и отмечается, что сектантские объединения обязаны своим сравнительным успехом тем ценностям, которые они разделяют по своей религиозной вере. Для того чтобы сохранить и умножить эти успехи, подписавшиеся под письмом изъявляли свое желание учредить «один общий экономический и финансовый центр», членство в котором должно быть ограничено лишь верующими определенных религий [РГАЭ, ф. 4106, оп. 14, д. 14, л. 65–76][191]. Большевиков слова о том, что никакая социальная революция невозможна без революции духовной, должны были приводить в бешенство. Хотя центральный совет духовных христиан-молокан сообщил своим последователям в июне 1925 г., что предложение было хорошо воспринято правительством, нет оснований считать, что оно было одобрено [Клибанов 1969: 243]. Напротив, подозрение партии в отношении сектантской хозяйственной деятельности только возросло. В конце 1925 – начале 1926 гг. антирелигиозная пресса напечатала две статьи, в которых положительно оценивалась общественная и революционная роль, сыгранная русскими сектантами, но каждой из этих статей был предпослан едкий ответ нового партийного специалиста по сектантским делам – Федора Путинцева [Трегубов 1925; Путинцев 1926; Гончаров 1926]. Путинцев писал: «Мы не против сектантских коммун, не против первичных сектантских кооперативов-общин, но мы против их обособления в особую сеть во всесоюзном или даже в губернском масштабе» [Путинцев 1926: 54].

Есть достаточно оснований полагать, что Путинцев небезосновательно думал, что баптисты и евангельские христиане, как и другие религиозные группы, хотели противопоставить свою религиозную социалистическую альтернативу советским организациям. Например, в первом же выпуске заново открытого «Баптиста» в 1925 г. Иванов-Клышников детально изложил свою идею о том, что баптистские общины – «естественные коллективы». Даже и до революции баптистская община была «скрытым трудовым коллективом», основанным на взаимопомощи; теперь же в условиях «имеющихся у нас широких возможностей», когда «государственная власть насаждает коммунизм», этот аспект общинной жизни только расширился. Успех евангелических объединений свидетельствовал о том, что группа людей, объединенных общей верой, автоматически достигнет лучших материальных условий. В заключении он ясно давал понять, что баптисты желают быть частью советского общества, не перенимая его ценности:

Перед нами стремительный поток новых форм социально-экономической жизни и все обостряющаяся борьба за существование. Мы неизбежно должны войти в этот поток… Однако мы входим в него такими, как мы есть; то есть: стройными рядами людей отобранных, возрожденных, с полустолетним опытом общинной спайки; с особым укладом коллективной жизни, который должен в подробностях определиться в будущем, с верою в Бога, под знаменем Христа! [Иванов-Клышников 1925: 13–14]

Тем не менее важно понимать, что большевистская политика несла в себе противоположные послания для сектантов. Действительно, на XIII Съезде РКП(б) была принята резолюция, в которой предлагалось направить сельскохозяйственные и экономические навыки сектантов «в русло советской работы». Однако в 1921 г. сектантам разъяснили, что им предлагается заселить пустующие земли общинами, которые по своей организации не будут иметь отношения к советским объединениям [Критика религиозного сектантства 1974:18]. Наркомзем разработал образцы уставов – в особенности для сектантских коммун и артелей, потому что предполагалось, что они понадобятся [Гидулянов 1926:567–582][192]. Само коммунистическое правительство толкало сектантов на создание независимых объединений при религиозных общинах: хотя верующие, несомненно, хотели сохранить конфессиональный характер своих хозяйственных экспериментов, их объединения не были включены в официальный Всероссийский союз сельскохозяйственных кооперативов (Сельскосоюз) [ГМИР, ф. 13, оп. 1, д. 192]. В августе 1923 г. баптистский кредитный союз «Братская помощь» безуспешно пытался войти в состав Сельско-союза [ГМИР, колл. 1, оп. 8, д. 338, л. 2]. Сомнительный юридический статус объединений верующих лишь способствовал углублению пропасти между советским и сектантским обществом, создавая тот самый раскол, который партия декларативно стремилась ликвидировать.