Русские баптисты и духовная революция (1905–1929 гг.)

Сохранение, а главное, успех религиозных коммун поставил перед большевиками вопрос об «образцах» коммунальной жизни, какими, по официальным заявлениям, должны быть стать сектантские хозяйства. В первые десять лет советской власти попытки преобразовать деревню на коммунальных началах шли очень медленно. Некоторым местным чиновникам приходилось признавать, что на подведомственной им территории успешны только коммуны верующих. К примеру, в 1922 г. отделение по кооперативам и коллективным хозяйствам Тверского губернского исполкома послало в Новоторжский уезд свое одобрение инициативы группы евангельских христиан, которые собирались организовать коммуну, на том основании, что в губернии уже есть несколько коммун евангельских христиан и все они «отличаются образцовой хозяйственностью» [ГМИР, ф. 2, оп. 16, д. 91, л. 8]. В Вышневолоцком уезде той же губернии группы детей из нескольких школ каждый год посещали большую коммуну евангельских христиан «Вифания» с 1924 по 1927 гг. В записках, которые писали восхищенные дети-экскурсанты, фигурирует обилие свиней и прочих атрибутов сельской идиллии. Однако письмо, написанное одной группой старшеклассников, говорит о том, что педагоги, работавшие в системе коммунистического образования, испытывали затруднения, пытаясь объяснить детям, куда их возят:

Хозяйство, на наш взгляд, показалось образцовым. Что особенно интересовало нас, так это общая работа и общее потребление. По стороне производства и потребления они подходят к обществу, трактуемому научным социализмом. Надо отметить объединяющим стимулом среди их работы служит религиозное убеждение. Мы со своей стороны стоим на точке зрения дальнейшего распространения таких коммун, но не на основе религиозных убеждений (хотя и они могут привести к светлому будущему), а на основе осознания будущих действительных задач социалистического общества [РГАЭ, ф. 7446, оп. 6, д. 10, л. 30–33].

То обстоятельство, что ученикам стремились представить коммуну в целом в позитивном свете, подчеркивает, насколько сложным было отношение к подобным группам у власти. С первых дней революции среди большевиков и сочувствующих велись споры о том, как следует поступать с бывшими религиозными диссидентами: источники намекают, что в Красную армию спускались директивы заявлять о поддержке сектантов, занимая территории, где прежде стояли белые; иногда в большевистских и баптистских автобиографиях проскальзывает мысль, что евангелическое и революционное учения – лишь две стороны одной монеты; а когда в 1921 г. началась кампания против нарушения партийных регуляций религиозной деятельности, в отчетах с мест стали появляться известия, что многие члены партии считают, будто религия в целом совместима с революцией [ГМИР, колл. 1, оп. 8, д. 342, л. 32; д. 339, л. 29; д. 341, л. 116; РГАСПИ ф. 17, оп. 60, д. 52, л. 10, 59][193]. Когда в 1926 г. Союз безбожников указывал своим местным отделениям перспективы использования «Праздника жатвы» в антирелигиозном контексте, приходилось подчеркивать, что это не значило праздновать вместе с баптистами и прочими сектантами [ГА РФ, ф. 5407, оп. 1, д. 13, л. 27]. В своих проповедях местные евангельские лидеры проводили ту же идею, что и их главные вожди в письмах правительству и в журнальных статьях, – объединения верующих и вера вполне совместимы с новым порядком. В отчете Тверского губернского отделения ЧК в 1921 г. говорится следующее: «В достижении своих целей, широкого распространения проповедуемого учения евангелики и баптисты не стеснялись никакими средствами. Они везде и всюду старались внушить массе населения и выставить на вид, что, якобы, на их стороне советская власть» [ОР РГБ, ф. 435, к. 65, д. 11, л. 1]. Возможно, местные чиновники, в частности в Тверской губернии, не понимали, что им делать. Было ясно, что партийное руководство было удивлено и разгневано тем, что Наркомзем в 1927 г. помогает Проханову в организации экспедиции на Алтай, чтобы выбрать место для Города Солнца [РГАСПИ, ф. 17, оп. 113, д. 353, л. 49; д. 871, л. 11]. В конечном счете партия просто хотела, чтобы советские граждане выбрали ее собственное материалистическое и социалистическое учение, а не пытались объединить разные идентичности.

Евангелические организации и проблема культурного плюрализма в годы НЭПа