Русские беседы: соперник «Большой русской нации»

Почти год спустя о своей жизни в ссылке писал Кулиш в Москву, О.М. Бодянскому: «Меня сперва сильно мучила неприветливость и грубость туляков, но нет зла, с которым не возможно бы было сжиться, и я на это смотрю теперь как на суровость климата или другое физическое зло. Есть что-то даже приятное в совершенном отчуждении от окружающего нас народонаселения: делаешь что хочешь, распоряжаешься с собою как заблагорассудится. Службы мне до сих пор не дали, и будущность с этой стороны не представляет мне ничего утешительного. Я не приобрел ни единого знакомого в течение целого года, а врагов и ненавистников знаю, что приобрел очень довольно, и если мне удастся быть счастливым здесь, в своем уединении, назло обстоятельствам и людям, то я буду истинный герой жизни» (Кулиш, 1897а: 243, письмо от 23 октября 1848 г.).

В конце августа 1848 г. Кулиш просил Дубельта разрешить ему перебраться из Тулы в Глуховский уезд Черниговской губернии, где после смерти отца у него осталась небольшая земельная собственность (КМТ-2: 124, письмо от 28 августа 1848 г.). В начале февраля 1849 г. А.М. Кулиш подала прошение А.Ф. Орлову с просьбой разрешить мужу жительство в Москве или Петербурге, описывая тяготы их текущего существования:

«Сочувствуя положению каждого из прибегающих к вам несчастных, вы не скажете, что Тула не имеет в себе ничего ужасного, отчего бы невозможно было жить там спокойно и счастливо. Конечно, спокойствие и счастье зависят весьма много от нас самих, но также много и от обстоятельств, под влиянием которых все мы находимся, а нам, к несчастью, ничего не благоприятствует. Появление наше обратило на нас всеобщее неприязненное внимание, на нас смотрели с любопытством, смешанным с боязнию, как на диких зверей или зачумленных, сообщество с которыми неминуемо должно принести горести и бедствия. Не раз доставалось нам слышать рассуждения соседей с хозяевами, у которых мы нанимали квартиры, о том, как опасно им иметь у себя жильцов, подобных нам, чтобы не навлечь на себя беды, и эти простодушные люди, желая отклонить от себя опасность, а, может быть, также понимая беззащитное положение наше, начинали нам делать такие неприятности и притеснения, что мы уже 4 раза должны были переменять квартиру, несмотря на то что всегда платили исправно, вели самую скромную, уединенную жизнь и делали все возможные уступки» (КМТ-2: 139).