Русские друзья Шанель. Любовь, страсть и ревность, изменившие моду и искусство XX века

– Помогите мне, пожалуйста, – попросила Соколова. – Объясните Дягилеву, что я ни в чем не виновата! Это Леонид в последнее время ведет себя странно. Даже более чем странно. Недавно после репетиции пришел сюда, стал хвалить меня за работу. Я репетирую девушку-жертву в «Весне»… ну, я просто хорошо танцевала, старалась очень. – Балерина помедлила. – Леонид пришел, обнял меня, поцеловал, сказал, что благодарен мне за мой талант. И вдруг вижу – в дверях стоит Дягилев, смотрит на нас вот так, – Соколова насупила брови, изобразив грозный взгляд.

– Подумаешь, поцеловал, – усмехнулась Мися. – Да ну, Серж не станет обращать внимания. У тебя же муж!

– Думаете? – Соколова посмотрела с надеждой. – Но Леонид всегда такой сдержанный, а тут переменился, стал, будто нарочно, оказывать мне знаки внимания. Вот, Мики мне отдал. Да, я люблю собак и жалела малыша, ведь они совсем не заботились о нем. Иногда я приносила Мики что-то поесть, гуляла с ним, когда могла… но чтобы вот так, отдать! Словно ненужную вещь! Они, конечно, меня не спросили… Мики, малыш, – позвала Соколова. Щенок тут же оставил игрушку, которую грыз в углу, и подбежал. – Он очень сообразительный. Лапки дает, до улицы терпит, совсем не гадит, и это всего в три месяца! Вот какой! Когда нам с вами было по три месяца, мы ничего этого не умели!

– Ну, поцеловал тебя один раз – чего тут особенного? – повторила задумчиво Мися, ее не особенно заинтересовали таланты щенка.

– Не только это, – покачала головой Соколова. – У нас недавно была вечеринка, без Дягилева. Леонид выпил и стал громко говорить, что намерен уйти из «Русского балета», бежать, причем со мной! Я впервые слышала об этом, честное слово, мадам Серт! Я стала возмущаться! Но слова Леонида услышали все. Я уж не говорю, что там был мой муж… я уверена, все сразу передали Дягилеву.

– Что это с Мясиным? – поразилась Мися. – Заболел, что ли?

– Мадам, я мужа люблю, а Николай потом стал мне устраивать сцены, он думает, что не мог Мясин говорить так без моего согласия. Я уже неделю не высыпаюсь из-за скандалов, а с утра должна работать. Скажите, мадам Серт, как Мясин может так поступать со мной? Я боюсь теперь смотреть в сторону Дягилева! – Соколова всхлипнула. – Вдруг он меня выгонит? Мы должны ехать в Испанию, потом в Рим, вдруг он меня не возьмет? Я ничего не умею, только танцевать, – жалобно добавила она.

– Какое выгонит? Кто тогда работать будет? Ты хорошая балерина.

– Я не знаю, все что угодно может быть, если Дяг разъярится. Он может и «Весну» отменить вообще, чтобы обойтись без меня и наказать Леонида, да мало ли что еще… А вы не могли бы Дягилеву объяснить, что я ни при чем? Это было бы так хорошо, мадам… Спасите наш брак, умоляю!

– Лидия, привет, помоги! – в дверях сделала книксен новая балерина труппы, молодая англичанка Верочка Савина, настоящая фамилия ее была Кларк. Верочке очень шло голубое платье с бантами. – Мадам Серт, здравствуйте. Лидия, хотела спросить у тебя. Извини пожалуйста, что прервала ваше общение, – добавила Верочка.

«Еще одна прелестница», – Мися в последнее время стала обращать внимание на молодых женщин. Балерина была, наверное, ровесницей Руси. Но в облике грузинской княжны – кудрявого, часто веселого ангела – все же чувствовалась горечь, даже трагизм, прошлое оставило отпечаток на ее лице. А Верочка Савина смотрела на мир без испуга и доверчиво. Похоже было, что сейчас Верочка была единственным человеком в труппе, не догадывающимся об отношениях Мясина с импресарио.

– У меня есть вопрос, Лидия, – продолжала Верочка очень быстро, по-английски. – Представляешь, Леонид сегодня наконец-то пригласил меня на свидание. Я так обрадовалась, что плохо поняла.

Мися в юности прожила в Лондоне больше двух лет и отлично знала английский.

– И ты… о чем ты хочешь спросить? – произнесла Соколова-Маннингс, зная, что Мися все понимает.

– Он очень нежно мне шепнул: приходите сегодня в семь вечера к Триумфальной арке. Представляешь? Я волнуюсь… мне хорошо в этом платье, правда? – Верочка разглаживала банты, поворачивала голову, играя локонами.

– Тебе идет, – Соколова взглянула на Мисю искоса, показав ей бровями: «Вот видите, я не виновата».

Мися отвернулась, чтобы не спугнуть Верочку.

– Одного боюсь: Триумфальная арка большая, я не очень поняла, где точно он будет меня ждать. Он говорил быстро по-французски, а я переспросить стесняюсь… Справа? Слева? Вдруг мы потеряемся. Там ведь много народа, да? Что мне делать? О, мой бог, я так рада, что он решился! – пропищала Верочка Савина.

Соколова задумчиво гладила щенка, тот жмурился.

– Верочка, – усмехнулась Мися и продолжила по-английски: – вы в семь часов подойдите к Триумфальной арке, встаньте там посередине и сделайте вот так! – мадам Серт подняла руки широким жестом.

* * *