Русские народные сказители

И ты послушай-ко, надежная сдержавушка!
И не ласкай меня, победну, не ублаживай,
И мне-ка так, бедной горюшице, тошнёшенько
И порасстаться с тобой, красно мое солнышко,
И с дорогой милой скаченоей жемчужинкой;
И моя трескает бессчастная утробушка,
И уныват мое ретливое сердечушко,
И столько глядячи на милую сдержавушку.
И хоть меня да ты, победну, приимаешь,
И сам горючи свои слезы проливаешь,
И вопртай да от бессчастноей головушки,
Что не видла б я, горюша, молодецких слез.
И ты послушай же, миженско мое солнышко!
И не жалий меня, печальноей головушки,
И со кручинушки смерётушка не придет,
И со тоски у мня душа с грудей не выйдет.
Хоть текут горючи слезы, — не жемчужные,
И мое лицо, у бессчастной, — не бумажное.
И мне-ка жаль-тошно, победноей головушке,
И тебя умной жаль надежноей сдержавушки.
И когда преж сего до этой поры-времечки,
И до студёноей холодной этой зимушки,
И у тебя, да у скаченой у жемчужинки,
И красота в лицу была, как красно солнышко,
И белота была у света — снежку белого,
И были умные учливы разговорюшки.
Вдруг как сделалась великая незгодушка,
И объявляли лист-бумаженьку гербовую,
И, прочитали как указы государевы,
И объявили злодей службу завоенную.
И как со той поры у нас да с того времечки,
И со мирской сходки, наш свет, да со собраньица,
И когда съездил ты на обчество собраное,
И получил да когда жеребья дубовые,
И как приехал в дом, крестьянску свою жирушку,
И становил да ты ступистую лошадушку,
И ты у этого крылечика перёного,
И я повышла все, печальная головушка,
И тебя стретить, свет, на ши́рокой на уличке,
И на крылечике тебя да на перёноем,
Чтоб ведь сдиять с тобой доброе здоровьице,
И все поро́спросить ведь милую семеюшку:
И ты со радостью ль приехал, со весельицем?
И я сглянула как, кручинная головушка,
И на тебя, да тепло-красно мое солнышко,
И на твое да молодецко бело личушко.
И я увидела, печальная головушка,
Что сменилося бурлацко твое личушко,
И помутились молодецки твои очушки,
И на головушке кудерки развевалися:
И уж ты пьян не пьян, мой светушко, шатаешься,
И говоришь — с тоски победной ты мешаешься,
И воспроговоришь ты мне-ка таково слово:
"И ты послушай-ко, жена бедна бессчастная,
Я не с радости иду да не с весельица,
Со злодийноей великоей тоскичушки;
И меня обчеством, жена, да выбирали,
И на гербовой лист-бумаженьку писали".
И буде, верите, народ да люди добрые,
И да мне-кова, печальноей головушке;
И подломилися тут резвы мои ноженьки,
И приужахнулось ретливое сердечушко,
И закатился тут катучий белый камешек,
И на моем да на бессчастноем сердечушке.
И на сердци́ студит зима у мня студёная,
И ум тот, разум во головушке мешается,
И белой свет да со ясных очей теряется,
И как не носят с горя резвы мои ноженьки,
И не глядят на свет победны мои очушки,
И с горя рученьки бессчастны примахалися.
И как со этоей поры да столько времечки
И он, милая надежная сдержавушка,
И он не кушал столько ествушек сахарныих,
И не испивал да ведь он питьицев медвяныих.
И хотя ж сядем мы за стол да хлеба кушать,
И порасплачемся, победны, растоскуемся.
И хоть сидим да со сердечныим со детушкам,
И я держу в руках младенца тринедельного,
И мы на ду́-друга, бессчастные, поглядаем,
И мы на малого младенца-то посматриваем,
И сговорю, бедна горюша, таково слово
Я своей милой надежноей сдержавушке:
"Я куды, бедна, с младенцем поостануся,
И уж я как, бедна-победна, воспитаюся".
И мы великой тут кручиной напитаемся,
И мы горючими слезами напиваемся.
И хоть повыдем с-за стола да с-за дубового,
И уж мы сядем на брусову белу лавочку,
И тут мы схватимся с надежноей головушкой,
И да я сды́ну тут бессчастны свои рученьки
И на бессчастны на могучи его плечушка,
И на печальну молодецкую головушку,
И стану жалобно-уныло причитать.
И как у мо́ей у надежноей сдержавушки
И растоскуется ретливое сердечушко,
И распечалится бессчастная утробушка.
И унимать станет победну, уговаривать,
И он меня, да ведь кокошу горегорькую:
"Ты послушай-ко, победна молода жена,
И ты не впа́дайся в великую кручинушку.
И как поели меня, бессчастна добра молодца,
И поостанутся сердечны тебе детушки,
И на роздий тебе великоей тоскичушки".
И уж как мне-кова, печальноей головушке,
И не на радость мне-ка детушки великую, —
И на злодийную великую кручинушку.
И как что сдиется, надежная головушка,
И над тобой, да тепло-красно мое солнышко,
И по горя́м да наб пойти мне-ка, по по́зорам,
И со сердечными со малыми со детушкам.
И кабы знала я, горюша, про то ведала,
Что без тебя жить, без надежноей сдержавушки,
И провожать да мни бессчастну свою молодость,
И я в божией-то ведь церквы да не стояла бы,
И я закону бы ведь е не принимала бы,
И я со волюшкой, горюша, не рассталась бы,
И со младым сыном с тобой я не спозналась бы.
И лучше жи́ла бы во красных еще девушках
И у своих да свет желанныих 'родителей.
И, знать, судьба да у горюшицы бессчастная,
И написалась мне-ка жизнь да неталанная.
И буде прокля эта служба государева!
И разлучат да многих добрых столько людушек,
И как бурлакушков ведь е да с молодой женой.
И ведь жива эта разлука пуще мертвоей.
И три дни клубышком, горюшица, каталася:
Так тошно́-больно́ ретливому сердечушку
И порасстаться мне со красным тобой солнышком.
И еще слушай же, надежная сдержавушка!
И как что сдиется, сдовольной белой светушко,
И тебя во́зьмут как во службу государеву,
И не оставь меня, печальноей головушки,
И светам-братьицам, бессчастну, на обидушку
И малых детушек своих на поруганьице.
И ты придай да ума-разума в головушку,
И как ведь жить буде победной мне головушке
И без тебя, да тепло-красно мое солнышко.
И как по этой разливной красной ве́снушке
И будут пахари на чистыих на полюшках
И севчи́ да на распашистых полосушках,
И пойдут сча́стливы жены́ да все таланные,
Как со своими со надежными головушкам,
И все по трудной по крестьянскоей работушке.
Уж как я, бедна бессчастная головушка,
Я ходить буду по хоромному строеньицу,
Из окошечка в окошечко поглядывать
И на прогульну буду уличку посматривать.
И унывать буде бессчастное сердечушко
И разрывать да буде зяблую утробушку.
И с горя брошусь я, печальная головушка,
И ко бессчастныим сиротным малым детушкам,
И с тоски во́зьму их на белые на рученьки,
И сговорю, бедна кручинная, словечушко:
"И вы пойдемте, сироты да милы детушки,
И вы на трудную крестьянску на работушку,
И вместо сво́его родителя вы батюшка".
И малы детушки бессчастны как малёшеньки
И они разумом ведь детушки глупёшеньки
И точно белочки в глаза ко мне погля́дают.
И не толкуют-то бессчастну разговаривать.
У меня ж тут, у победной у головушки,
И мое рвуци рвет ретливое сердечушко
И столько глядяци на малых этих детушек!
И без тебя, да как миженско красно солнышко,
И все без милоей надежноей сдержавушки
И мне пойти да на крестьянскую работушку,
И поставить наб сердечных малых детушек,
И принести покор богоданной надо матушке:
"И ты останься-ко с бессчастными со детушкам,
И не обидь да ты сирот-то горегорькиих.
И так печальные обидны мои детушки
И все без сво́его родителя без батюшка".
И хоть повыду я в раздолье во чисто́ поле,
И спомяну да тебя, красно мое на́ золоте,
И на этих я полях да хлебородныих,
И на этих я лужках да сенокосныих,
Где ходила я с надежноей головушкой,
И я по трудноей по крестьянскоей работушке,
И с весела́ да красно лето провожала,
И за гульбищечко дорожку коротала!
Где мы думали ведь крепку с тобой думушку,
И говорили где затайные словечушка,
И на котором мы сидели белом камешке,
И под которой под сахарной деревиночкой,
И к деревиночке приду я потоскую,
И на катучем белом камешке поплачу.
И возжидать буду, печальная головушка,
И тебя, милую любимую семеюшку,
И прокоро́таю, победна, день до вечера,
И до закату тепло-красного я солнышка.
И по домам да все суседы убираются,
И со чиста́ поля они да разъезжаются,
А я ждать буду надёжную головушку:
"И появись хоть, тепло-красно мое солнышко,
И мне впотай, бедной горюше, потихошеньку,
И приобрадуй-ко ретливое сердечушко.
Хоть в солдатском появись да мне-ка платьице,
Хоть с оружьицем приди да завоенныим
И с пистолетиком приди да зарукавныим,
Не убоюсь, бедна горюша, не сполохаюсь,
И я ни беглого солдата, ни походного,
И с тобой сдию, бедна, доброе здоровьице,
И тут поро́сскажу велику всю кручинушку,
И про своих да про бессчастных малых детушек.
И тут мы ду́-другу, победны, порасскажемся,
И посидим, бедны печальны, посоветуем".
Всё раздумаюсь победным умом-разумом,
И я бессчастными мысля́ми неталанными.
И теперь годышки ведь е, да все не прежние,
И времена пошли теперь, да не досюльние.
И нонь не у́йдешь ты, солдат, да не деваешься,
И на родимоей сторонке не покажешься.
И отец-матушка теперь да отпираются,
И столько род-племя теперь да отрекается.
И ты послушай-ко, надёжная головушка,
И как признаю я, горюша горегорькая,
Не откажусь я ведь, семья твоя любимая,
И от своей да от законной от сдержавушки,
И от тебя, да тепло-красно мое солнышко.
И нонь сегодняшним господним божиим де́нечком
И во тумане печет красно теперь солнышко,
И во печали златокрылой ты ясен сокол,
И во тоски, моя надежа, во кручинушке.
И у меня, да у бессчастной у головушки,
И разболела все бессчастна буйна го́лова,
И разгорелося победно ретливо́ сердце́,
И нынь раздумаюсь победным своим разумом:
И день ко вечеру теперь да коротается,
И час к часочику теперь да придвигается,
И молода жена с надёжой расставается.
И как меня, да ведь печальную головушку,
И все долит тоска-кручина неудольная,
И без смолы моя утроба раскипляется,
И вси дубовые мостинки подгибаются.