Русские народные сказители

И подойду да я с злодийныим бессчастьицем,
Уме я взад да ко любимоей семеюшке.
И наложу да я бессчастны свои рученьки
И на его да я победную головушку,
И при после́ди-то теперь да поры-времечки.
И поглядите-тко, народ да люди добрые,
И как ликуюсь я с надёжноей головушкой.
И не ликуемся победны мы — тоскуемся.
И ушибат да нас злодийная тоскичушка
С тепло-красныим миженским моим солнышком.
И от меня да нонь надёжа удаляется,
И он за горушки, надёжа, за высокие,
И он за темные леса да за дремучие,
И далеко-то он за мхи да зыбучие,
И он за круглые за малые озерышка,
И за синее за славно за Онегушко.
И жаль тошнёшенько, победной мне головушке,
И порасстаться мне с любимоей семеюшкой,
И отпущать да во злодей службу государеву
Мою милую надежную сдержавушку.
И лучше на свете была бы я не рожена
И родителью на свет да не попущена:
И не в пору́ мне-ка разлукушка, не вовремя
Расставаться с тепло-красным мне-ка солнышком
И спознаваться со великиим бессчастьицем:
И как жива́ эта разлука пуще мертвой.
И спородила как родитель меня матушка,
И не участью-таланом наделяла,
И, знать, злодийныим бессчастьем награждала,
И как на мою да на судимую сторонушку,
И впереди меня, победноей головушки,
И приотправили желанные родители
Уж как это зло великое бессчастьице.
И на моей, знать, на судимоей сторонушке,
Уж на этом на крылечике перёноем,
Кругом-около злодийно обступало,
Всим беремечком за меня да захватилося.
И как до этого учётна долга годышка
И до этой до студёной холодной зимы
Я жила, бедна горюша, веселилася,
И со надёжинькой жила да ликовалася,
Я не верила ведь добрым того людушкам,
Что бывает-то великая кручинушка.
Уж как сегодняшним учётныим-то годышком
Вдруг ведь сделалась великая незгодушка
И мни разлукушка с надёжноей сдержавушкой.
И вперелом пришла велика мне кручинушка,
И мать сыра земля подо мной да подгибается,
И от горючих слез следочки заплываются,
И ум тот, разум во все стороны кидается,
И все бессчастны горьки мысли разбегаются.
И я не знаю-то, горюшица, не ведаю,
И не могу да ума-разума применитися,
И уже где да мни кручину разгуляти,
И уже где да мни головку взвеселити,
И мни куды да ведь от горя подеватися?
И как сегодняшним господним божиим де́нечком
Я пойду, бедна, во у́личку рядовую,
И с горя за́йду я во лавочку торговую,
И я куплю да там оружие завоенное,
И с тоски стре́лю я в бессчастное сердечушко,
И с горя жизнь, бедна-победна, прикоротаю.
И тут раздумаюсь победным своим разумом:
Воспокинуть-то сердечных надо детушек.
И тут сама того, победна, я сполохаюсь:
И материнское ведь сердце — не звериное,
И детиная тоска — не угасимая.
И лучше по́йду я с великоей кручинушки
И в темны лесушка, горюша я, дремучие,
И со обидушки во мхи да я дыбучие,
И пораздию там великую кручинушку
И со сердечными со малыми со детушкам.
И тут раздумаюсь победным своим разумом:
И хоть во этыих темных лесах дремучиих
И там от ветрышка хоть де́ревца шатаются,
И до сырой земли дре́ва да приклоняются,
И хоть шумят эти листочики зелёные,
И поют да там ведь птички жалобнёшенько.
И уже тут моя кручина не уходится,
И уже тут мое сердечко не утешится:
И во мхах да ведь вси звери поразвоются,
Они господу владыке поразжалятся.
И я раздумаюсь победным своим разумом,
И также я, бедна горюша, растоскуюся.
И уже тут моя кручина не уходится,
И уже тут мое сердечко не утешится.
И мне куды с горя, горюше, подеватися?
И стать на горушке ведь мне да на высокие
И выше лесушка глядеть да по поднебесью?
Идут облачка они да потихошеньку,
И во тумане печет красно это солнышко,
И во печали я, горюша, во досадушке —
И уже тут моя кручина не уходится,
И уже тут мое сердечко не утешится,
И красным солнышком оно да не согреется.
И мне пойти с горя ко синему ко морюшку,
И мне ко синему ко славному Онегушку?
И буйны ветры в чистом поле развеваются,
И на сине́м море вода да сколыбается,
И со желтым песком вода да помутилася,
И круто бьет теперь волна да непомерная,
И она бьет круто во кру́той этот бе́режок,
И по камешкам волна да рассыпается —
И уже тут моя кручина не уходится,
И уже тут мое сердечко не утешится.
И у меня тоска-кручина порасходится,
И на моем да на победноем сердечушке,
И на бессчастноей на зяблоей утробушке.
И постою, бедна, у си́ня славна морюшка,
И тут раздумаюсь бессчастным своим разумом:
И на роду́ мне-ка, горюше, знать, уписано,
И на делу́ мне-ка, горюше, доставалося
Уж как это зло великое бессчастьице —
И сиротать бедной кручинной мне головушке,
И унывать ходить ко синю славну морюшку.
И тут я спомню тепло-красно тебя солнышко,
И как волна да в синем море расшаталася,
И также ты, может, надёжная головушка,
И ты на ка́рабле в синем море шатаешься,
И бури-па́дары, надёженька, пугаешься.
И тут сердечушко мое да разгорается,
Уж как сто́ячи на кру́том красном бе́режку,
Уж как гля́дячи на си́не славно морюшко,
И на этую погоду непомерную,
И на этую волну да страховитую.
И тут раздумаюсь победным своим разумом:
Уж как бедныим солдатам мореходныим
И плотно каменно ретливо наб сердечушко
Да им ездить в синем славном этом морюшке,
И как на этыих на черных больших ка́раблях.
И как в тую пору, горюша, в тое времечко
И стану господа владыку я упрашивать,
И все святителю Миколе я молитися:
И укротись, да сине славно это морюшко,
И успокойся-тко, ретливое сердечушко!
Ой, тошным да мне, горюшице, тошнёшенько!
И мне куды с горя, горюше, подеватися?
И впереди меня кручина не укатится,
И позади меня обида не останется,
И посторонь она, злодийна, не отша́тнется.