Русские народные сказители

Вы послушайте, народ да люди добрые,
И вси милые суседи спорядовые!
Я бы знала ведь, горюша, про то ведала,
Что разлукушка со красным придет солнышком
И что возьмут да ведь надёжную головушку
И во злодийную во службу государеву.
И я работушки б, горюша, не работала
И все смотрела б на надежную головушку,
И ему впрямь точно печально в бело личушко,
И ему в точь, бедна горюша, во ясны очи.
И наглядилась бы, победная головушка,
И все на память на скачену бы жемчужинку.
И нынь схватилась я, бессчастная головушка,
И круг надеженьки горюша не ухаживала,
И по младой я головушке не глаживала.
И уж как нынь да ведь победной мне горюшице
И будет три поля кручины изнасеяти,
И сине морюшко горючих слез наполнится.
И мне-ка ростячи сердечных малых детушек
И провожать буде бессчастна горька молодость.
Нет от ветрышка ведь мне да заборонушки,
Нет от добрых людей да мне заступушки.
И буйны ветрышки ведь виют полегошеньку,
И говорят да судят люди потихошеньку
И про меня да про печальную головушку.
И пораздумаюсь бессчастным умом-разумом:
И приходить станут владычны божий празднички,
И как пойдут да многи добры эти людушки
И мои милы спорядовые суседушки
И ко владычному господню божию праздничку,
И уж как я, бедна кручинная головушка,
И по фатерушке ведь буду тут похаживать,
Из окна в окно, бессчастная, поглядывать,
И на прогулушку на ши́року на уличку,
И все на эту почтову́ ямску дороженьку.
И унывать станет ретливое сердечушко,
Уж как глядячи на добрыих на людушек
И как на счастливых на жен да на таланливых.
И тут пойду да я, бессчастная головушка,
И я во светлую пойду да с горя све́тлицу,
И с тоски брошусь я к ларцам да окованныим,
И отомкну ларцы с кручины окованные,
И с горя выну это цветно столько платьице
И со досадушки любимую покрутушку,
И уж я брошу да тут цветно это платьице,
И я на столике, горюша, на дубовые,
И я стульица, бессчастна, на кленовые,
И сговорю да тут обидна я горюшица:
"И наликуйся-тко, бессчастная головушка,
И доброумься, си́рота да бесприютная!
И уже тут твои владычны божий праздники,
И уже тут твое гулянье со весельицем!"
И я возьму да это цветно его платьице
И на бессчастные возьму да белы рученьки,
И я прижму да ко ретливому сердечушку,
И приложу да я к бессчастну белу личушку,
И стану думати, бессчастна, думу крепкую
И над его да над любимоей покрутушкой.
И воскликать стану победна я горюшица:
"И ты приди-приди, надёжная головушка,
И на свою да на родимую сторонушку,
И на сегодняшний господень божий де́нечек,
И столько на́ этот владычный божий праздничек
Все повынута любимая покрутушка".
И как увижу я, печальная головушка,
Путем и́дучи широкой я дороженькой,
И хоть солдатушком, горюшица, походныим,
И хоть в солдатскиих мундерах сукон серыих,
И я бы стретила на ши́рокой на уличке,
И я приотперла б новы сени решетчаты,
И с им бы сдияла ведь доброе здоровьице,
И подхватила бы под правую под рученьку,
И проводила бы во светлую во светлицу,
И я солдатскую одёжу ведь сброси́ла бы,
И к сахарниим устам тут припадала бы.
И тут бессчастная голова да взвеселилась бы,
И тут сердечушко мое да взрадовалось бы.
И хоть солдатушком, мой свет, ты не покажешься,
И ты походныим с чиста́ поля не явишься,
И столько слушай, свет надежная головушка:
"И прилети хоть перелётной малой птиченькой,
И хоть с чиста́ поля лети да черным вороном,
И со синя моря лети да белым лебедем,
И белой лебедь, ты садись да на крылечушко,
И черной ворон, ты садись да на окошечко".
И примечать стану, горюшица, выспрашивать,
Уж как эту перелетну малу птичушку,
И стану спрашивать, горюшица, выведывать:
"И черной ворон -не солдат ли ты походной?
И белой лебедь — не надежна ль ты головушка?"
И не убойтесь-ко меня да расскажитеся.
И, видно, нет того на свете да не водится,
И без спрося́ в доме солдаты не объявятся.
И как без спросу-то они да государева,
И все без отпуску они царя великого.
Хоть на руках держу, горюша, цветно платьице,
И я любимую держу да ведь покрутушку,
И я милой ведь надежноей сдержавушки,
И тут кручинушка моя да не уходится,
И тут сердечушко мое не успокоится.
Ой, раздумалась бессчастным своим разумом,
И проводила я господень божий праздничек,
И я со этой со великоей обидушкой.
И тут злодийная обидушка расходится,
И тут великая кручина разгоряется:
И куды класть эту любимую покрутушку,
И куды деть да это цветное платьице?
И я повынесу, горюша, во чисто́ поле,
И я придам к огню любимую покрутушку,
И что я сдумала бессчастным своим разумом.
И не в спокое ведь бессчастно ретливо́ сердце,
И во напасти во горя́х да во великиих,
И во досады во кручины во злодийноей.
И ум-то разум во головушке мешается,
И я не знаю же, горюшица, не ведаю,
И как день да идет, темна эта ноченька,
И провожаю как христово воскресеньице,
И владычные господни божий празднички.
И столько думаю победным своим разумом:
И где прознала бы горюша, я прослышала,
И про свою да я надежную головушку,
И туды птиченькой, горюша, я слетела бы,
И я бы клубушком, бессчастная, скатилася,
И добралась бы я, горюша, я проведалась,
И до своей да я любимоей семеюшки,
И я бы бросила сердечных своих детушек.
И откачнулась бедна с горя, отшатилась бы,
И от своей да от родимоей сторонушки —
И тут сердечушко мое не унывало бы,
И да живучи в сиротской мне-ка жирушке.
И у меня ж, да у печальной у головушки,
И каждый день кровью сердечко обливается —
И столько гля́дячи на сердечных малых детушек.
И наскитаюсь я с детями, нашатаюся,
И бедна по́ миру, горюша, по крещеному.
И надивуются добрые эти людушки,
И принабаются спорядные суседушки:
"И что ведь вольная солдатка самовольная,
И что ленивая она да не станливая,
И светам-братцам богоданным непокорная".
И принаслышусь я, горюша, пустословьица,
И худа слава про горюшу как река бежит,
И пустословье про бессчастну как ручей течет,
И все напрасничка про бедну как порог шумит.
И с этой грусти я, горюша, со досадушки
И со злодийного, горюша, пустословьица
Хоть куды, бедна горюша, я девалась бы.
И в быстрой реченьке ведь я да утонула бы,
И в темных лесах, горюша, заблудилась бы,
И во мхах да я дыбучих провалилась бы.
И столько нет да того на́ свете не водится,
И что жива эта могилушка не ро́дится.
И не дай господи на сем да на бело́м свете
И столько жить да без надежноей головушки!
И лучше на́ свете была бы я не ро́жена,
И со бессчастьицем в купели не окупана,
И с бесталаньицем на свет да не попущена.
И из роду́ мне-ка, горюшице, из племени,
И, видно, на́ делу бессчастье приделялось.
И, видно, на́ роду злодейно доставалось.
И спородила как родитель меня матушка
И, знать, исусовой молитвы не творила,
И принимала как на бе́лы свои рученьки,
И с благословленьицем креста она не клала,
И приносила как в хоромное строеньице,
И не в большой угол на стульице ложила,
И на кирпичну жарку печь да положила.